Озеро. Вас убивает Таймыр - Денисов Вадим

Пилот окончательно понял его юмор только тогда, когда приземлился на первый после Анадыри «аэродром» подскока, заметив густой черный шлейф дыма, породивший приличных размеров грязную тучу, что нагло вторгалась в голубую чистоту северного неба.

Аэродромом эту площадку мог назвать только человек с очень буйной фантазией. Скорее — стоянка каких-то древних охотников. Правда, взлетно-посадочная полоса была неплохая — специальная составная сетка-решетка из железа, заботливо разложенная на относительно ровной поверхности. И еще — ровный штабель черных бочек под дощатым навесом. Один-единственный бревенчатый домик на краю большой выжженной поляны. На крыше хибары мерно колыхались невысокий прутик антенны и дряблый флаг, когда-то имевший гордый красный цвет. Встречать его вышли два человека. Больше Пилот не увидел никого, чему очень удивился.

С одной стороны эту площадку окаймляли редкие березки, с другой — берег довольно большого озера, покрытого мелкой рябью злых холодных волн. Из-за них поверхность воды казалась выше уровня берега — вот-вот перельется и затопит все вокруг!

Он посчитал бочки в штабеле и быстро выяснил, что здесь, на этом таинственном аэродроме, если и есть горючее, то только для его самолета. Неужели «они» сделали эту площадку только для того, чтобы заполнить сухие баки диковинного «Москито»?

И еще одна загадка. Когда он делал традиционный круг перед заходом на посадку, то обратил внимание, что рядом не было ни одной мало-мальски судоходной реки. Любая трасса любого перегона всегда держалась на воде, потому что все топливо, оборудование и оснащение доставлялись из Америки и российского материка водой. Морские суда шли через Северный Ледовитый океан к устьям великих сибирских рек. Там все это добро перегружали на баржи и тащили вверх по течению — доставляли до мест назначения. Но реки рядом не было. Значит, их забрасывали сюда самолетом?

Но как? Ведь полосы еще не было!

Заправляли его молча. И заправляли не те люди, которые вышли к «Москито», когда он удачно завершил пробег, напоминавший манипуляции канатоходца, и остановил двигатели. С ним вежливо, но холодно поздоровались, предложили показать документы. «Спасибо, годится…» — а затем увели в жарко натопленную избу. Там, все время пребывания на этом «аэродроме», щедро поили Пилота вкусным, но непривычным его языку и желудку чаем с экзотическим вкусом. Очень крепким, с запахом вот этих самых (как вскоре выяснилось), чуть не под колесами «Москито» растущих, неприхотливых северных растений. После у Пилота долго колотилось взбудораженное этим необычным стимулятором сердце.

Все происходило в тягостном молчании. Работать с самолетом сами обитатели избы и не собирались. Заправляли самолет три странного вида личности, которых назвать людьми Пилот бы не решился. На них не было армейской формы, как на командирах. Вообще никакой одежды не было — только жуткие лохмотья. Эта тройка людей-привидений появилась как-то неожиданно, словно из-под земли. Позже Пилот узнал, что действительно — из-под земли. Точнее, из не замеченной поначалу землянки, более похожей на погреб.

Повинуясь одному крику-команде человека в форме войск НКВД, привидения тяжело подкатывали черные бочки к самолету, готовили ручной насос и расправляли шланги. Пилот хотел пойти к ним — руководить заправкой, но старший, в звании старлея, спокойно сказал ему, что подчиненные прекрасно знают, что им, сволочам, делать, а наблюдать можно и из окна. Пилот устало согласился, но все равно немного нервничал, пока не убедился — офицер не соврал.

Привидения передвигались как им и положено — эфемерно, как-то растерянно, что ли. Даже обреченно. Но свое дело, надо заметить, знали неплохо.

Тогда Пилот постеснялся спросить своих временных хозяев, кто такие эти люди, как сюда доставляется бензин и как же они все тут выживают?

Или побоялся спросить.

Глаза у начальников, а особенно у лейтенанта, были прозрачные и безжалостные. И еще в них была холодная ненависть. Ненависть именно к нему, случайному летчику на случайном самолете.

В пропахшей шерстью и копотью избушке ярко горела большая печь, прогревая воздух до густой непривычной жары. В комнате стояли стол, нары и два больших шкафа-сейфа. На стене, рядом с портретом Сталина, висели автоматы ППШ (их Пилот узнал по учебникам-инструкциям) и двуствольное охотничье ружье. Плюнув на неуместные догадки и сомнения, он потратил время на плотный обед, состоящий из огромной миски разварного оленьего мяса, сдобренного какими-то пряностями и травами, — блюдо, ему не знакомое, но чрезвычайно вкусное и сытное. Ночевки ему никто не предлагал, да он и не согласился бы.