Исчисление ангелов - Киз Грегори

Неловкое молчание воцарилось после речи француза, и затем один из людей Тича вышел вперед. Мужчина средних лет, с лицом, темным от загара и суровым. На нем был красный кафтан, один из тех, что носили солдаты британской армии.

– Я вижу, вы не хотите верить слову Эдварда Тича, но, может быть, вы поверите моему.

– А кто вы такой, сэр? – спросил его губернатор.

– Я капитан Томас Нейрн. Я верю господину Тичу, и я буду стоять от него по левую руку на страже интересов Короны.

– К сожалению, сэр, этого недостаточно, – разочарованно протянул Фельтон. – Любой и каждый может надеть красный кафтан и провозгласить себя капитаном, и любой капитан может стать пиратом.

– И все же, – продолжал настаивать Нейрн, – я прошу вас выслушать меня. Подобно вам, я не считаю, что господин Тич на законном основании занимает пост в Южной Каролине, но кто-то должен был установить там порядок. И он это сделал. Конечно, вы можете не принимать во внимание, что он в Южной Каролине пользуется уважением, но факт остается фактом.

– Я не заключаю сделок со слугами дьявола, – отрезал Фельтон.

Бьенвиль пожал плечами:

– Тогда, возможно, мы с господином Тичем заключим собственную сделку.

– Вы что, нам угрожаете?! – завопил Фельтон.

– Нет. Заявляю свою позицию. Я бы хотел, сэр, вновь увидеть берега Франции и выяснить, что стало с моим королем.

– Все правильно вы говорите, сэр, – подхватил Тич. – Что нам слушать этих напыщенных индюков, когда у нас есть корабли!

Коттон Мэтер скрюченным пальцем ткнул в сторону Тича.

– Он нуждается в нас, – провозгласил министр в черном, в голосе его звенел металл. – Иначе он бы сюда не пришел. Ему нужно, чтобы Корона одобрила его губернаторство и чтобы он имел такую же законную власть, как и вы, господа.

– Это всем очевидно, – поддакнул Фельтон, но человек в светло-коричневом кафтане дернул его за рукав.

– Не надо так спешить, сэр, – тихо сказал он. – Тут есть над чем подумать. – Лоб его, прикрытый завитым белым париком, собрался складками. – А кто этот индеец? Он с вами, господин Тич?

– Нет. Он от племени чоктау.

– Чоктау? – удивился мужчина. – Мы действительно приглашали представителей вашего народа, последнее время у нас не особенно благоприятно складываются отношения с индейцами.

Красные Мокасины откашлялся:

– Я – Красные Мокасины, от Шести Племен народа чоктау. У меня с собой есть бумага, в которой сказано, что я приглашен на это заседание.

– Эту бумагу писал я, – произнес Коттон Мэтер. – Но я приглашал вашего вождя.

– Я его племянник. Мой дядя и сопровождающие его воины были убиты по дороге сюда воинами из племени шауано.

– И поэтому ты пришел один?

– Да.

– Для индейца ты хорошо говоришь по-английски.

– Меня учили английскому. И еще я выучился читать, писать и считать. И я знаю немного из истории.

– И что же ты нам предлагаешь? Корабли?

– Нет. Я могу предложить только себя, а по возвращении я обещаю донести правду своему народу.

– А какую ценность это для нас представляет?

– Люди моего племени по-разному относятся к белым. Многие считают, что пришло время изгнать вас окончательно с наших земель.

Он сказал эти слова спокойно, но они прозвучали как удар грома. И это было хорошо для Красных Мокасин.

– Все эти несносные дерзости… – начал было Фельтон.

Но Коттон Мэтер перебил его:

– А ты, мальчик мой, тоже хочешь от нас избавиться?

– Нет. Англичане и французы имеют много всего такого, что в нашей жизни тоже может быть полезным. И у нас хватает друзей среди белых. И я не вижу пользы в войне, которая принесет бедствия как моему народу, так и вам. Вы пригласили моего дядю, вождя племени, на ваш Совет. И это хорошо, потому что это показывает нам, что вас интересует – или беспокоит, – то, что мы думаем. Это также свидетельствует, что вы попали в отчаянное положение. И некоторые из вас понимают, какая угроза таится в племени чоктау и его союзниках. И вам бы очень хотелось, чтобы мы вели себя очень мирно по отношению к вам, по крайней мере до той поры, пока вы не узнаете, что же такое странное случилось в Старом Свете. И мы бы тоже хотели это знать. И вот вам мое слово: пока я не вернусь и пока я жив, мой народ первым не начнет войну.

– А как твой народ будет знать, что ты жив, если ты будешь далеко в море?

Улыбка заиграла на лице индейца:

– Мой народ владеет способами знать, умер человек или он жив.