Бульдоги под ковром - Звягинцев Василий

Антон нас заверил, убедил, отправляя сюда, что дарит нам великолепную, чистую историческую линию, где нет ни аггров, ни форзейлей, где мы сможем «петь и смеяться, как дети». Но как же так?

Если эта линия вне сферы их воздействия, здесь должно быть что угодно, но не наш двадцатый год с белыми, красными, мировой войной и оккупированным союзниками Константинополем. А если все это есть, то должны быть и пришельцы! Сильвия-то с Антоном как раз в этой реальности работали, с Черчиллем и царем-освободителем общались… Очередной обман и всего лишь сдвиг по той же лестнице на два марша ниже? Или я чего-то не понял в его объяснениях?

Без форзейлей и аггров Россия и мир после десятого века, когда они впервые вмешались в земные дела, должны были настолько уклониться в сторону, и мы бы здесь имели абсолютно неизвестную реальность!

Однако что из того? Что толку сомневаться? Был бы рядом со мной Воронцов, скажи я ему о своих терзаниях, что он мог бы мне ответить! Не иначе как словами все того же неизменного Гумилева (а он ведь, кстати, тоже еще жив и с ним можно довольно скоро встретиться), ну вот, предположим, такими:

Среди бесчисленных светил

Я вольно выбрал мир наш строгий

И в этом мире полюбил

Одни веселые дороги.

Когда тревога и тоска

Зачем-то в сердце закрадется,

Я посмотрю на облака,

И сердце сразу засмеется.

И если мне порою сон

О милой родине приснится,

Я так безмерно удивлен,

Что сердце начинает биться.

Ведь это было так давно

И где-то там, за небесами…

Куда мне плыть, не все ль равно,

И под какими парусами.