Поэт и Русалка - Бушков Александр

Там действительно стоял Лукка, без черного плаща и широкополой шляпы совершенно не отличимый от мирного горожанина.

— Рад вас видеть, синьоры, — сказал разбойник безмятежно. — И весьма вам благодарен за то, что не поленились явиться в такую жару. Не скажу, чтобы дело было особенно уж срочное, но в такую пору город, как вы успели убедиться, словно вымирает, практически нет любопытных глаз и ушей… Судя по топорщащемуся карману вашего сюртука, синьор Алессандро, и деньги с вами?

Выдвинувшись вперед, барон непререкаемо заявил:

— Мы, немцы, да будет вам известно, народ сквалыжный. С деньгами расстаемся туго. А потому сначала нужно убедиться, что ваши ценные известия стоят ста дукатов… Мы дукаты не сами штампуем, знаете ли, они казенные…

— Синьор Алоизиус! — сказал Лукка с обезоруживающей улыбкой. — Я прекрасно понимаю ваши мотивы… а потому решил всецело положиться на ваше благородство. То есть, сначала я выложу все, что мне удалось узнать, а потом уж вам будет благоугодно решать, заплатить ли скромное вознаграждение… Вас устроит такой оборот дел?

— Ну да, — сказал барон настороженно. — Но если тут подвох…

— Никакого подвоха, — заверил Лукка, медленно шагая в тени кипарисов, так что им волей-неволей пришлось двинуться следом. — Я сразу понял, что имею дело с благородными людьми, и стараюсь поступать соответственно… Итак, синьор Алессандро, вас интересовали люди определенного пошиба и их поступки? Я начну издалека. Еще две недели назад, до вашего появления здесь, ко мне пришел человек, которого я никогда прежде не видел, но он-то знал обо мне много. Достаточно, чтобы встревожиться. Но он вроде бы не хотел мне никакого зла. Наоборот, как вы позже, предлагал деньги… стоит заметить, несказанно больше, чем вы. В обмен на несложную, по его уверениям, работу. Вот только я, выслушав его, категорически отказался. И не стану врать, что мной двигали некие идеалы или жизненные принципы. Они у меня есть, синьоры, смею заверить… но на сей раз дело было не в них. Понимаете, есть вещи, за которые человек разумный не возьмется ни за какие деньги, потому что опасается последствий… Уж простите за совершенно не благородный мотив, но так оно и есть. Не всякие деньги следует принимать…

— Что он от вас хотел?

Лукка мягко поправил:

— В данной ситуации, синьор Алессандро, гораздо интереснее знать, не кто он был, а от кого пришел. Потом я это выяснил совершенно точно. Это было проще, чем ему казалось… Так вот, обитает во Флоренции одна богатая, знатная и влиятельная особа, графиня Катарина де Белотти…

— Хозяйка палаццо Торино?

Лукка уставился на него с нешуточным изумлением:

— Браво, синьор Алессандро! Вы слишком быстро успели освоиться в наших делах…

— Мы с бароном не первый день занимаемся кое-каким ремеслом…

— Быть может, вам тогда известно и что собой представляет князь Уголино Караччоло?

— Вот об этой особе я слышу впервые, — после некоторого колебания признался Пушкин.

— Если в двух словах, это ближайший друг графини, связанный с ней общностью интересов. Я достаточно ясно выражаюсь, господа? Ну, вижу, вы понимаете… — Лукка невольно оглянулся. — Вы легко поймете, что некоторые вещи не стоит произносить вслух даже средь солнечного полудня, в полном уединении… Раз вы кое-что уже знаете, то без труда поймете, в какой области лежат интересы очаровательной графини и почтенного князя… Одним словом, это они прислали ко мне того субъекта.

— И что он хотел?

— О, сущие пустяки, — с улыбкой сказал Лукка. — Он, повторю, знал обо мне немало. И предложил мне с моими людьми за хорошую плату, согласен, не столь уж сложное предприятие. Проникнуть в гробницу маркиза Мондрагона, приближенного герцога Франческо Первого, и принести ему все, что там сыщется. Все. Обращая особое внимание даже не на драгоценности, которые там должны быть, а на мелкие предметы, которые, он особо подчеркнул, могут по виду и не выглядеть драгоценностями…

— Любопытно, — сказал Пушкин, подумав. — Вот тут нам потребуются подробные объяснения. Представления не имею, когда жили этот маркиз и герцог, но поручение само по себе достаточно интересное. Когда люди платят немалые деньги за внимание к предметам, вовсе не похожим на драгоценные, да еще покоящимся в гробнице… Вы правы, это именно то, что нас интересует. А еще больше меня заинтересовало то, что вы отказались от этой работы не из-за идеалов и принципов… Тысячу раз простите, но ведь отсюда проистекает, что вообще-то ваши идеалы и принципы вам не помешают при определенных условиях залезть в гробницу?