Рыцарь. Степь - Калбазов Константин

— Вы думаете этот год для нас будет полезен?

— Не знаю, но даже если мы отсрочим приход империи к людям на месяц, то это того стоит. Рон испытывал оружие на глазах орка и тот сделал кое какие выводы, но вот только понять всего он не мог.

Глава 8

Дом, милый дом. Что может быть лучше и волнительнее возвращения домой после долгого отсутствия, тем более если эта разлука могла перерасти в вечность, когда ты всем своим существом стремишься домой к своим родным и знаешь, что между тобой и домом простирается не просто расстояние из нескольких сотен миль, а сотни миль беспрерывных сражений, игры в прятки со смертью, а порой и просто явный вызов ей. Нет, ничто не может сравниться по своей силе с осознанием того, что этот бесконечный путь наконец то пройден и в награду за околицей тебя встречают твои родные.

Для Андрея это чувство было не однозначным. С одной стороны он сам возвращался к любимой женщине и сыну, которого он пока не видел, но уже любил. С другой испытывал гордость командира и сюзерена от того, что проведя через десятки схваток он возвращал семьям их мужей, отцов и детей, и это было чертовски приятное чувство. Но были еще и те кто не дождался тех кто ушел в поход доверившись ему. Долг велел ему лично принести скорбную весть в дома своих вассалов и это было самым трудным. Как объяснить женам и детям, что их мужья и отцы не вернулись из похода, выполняя его приказы. Говорят, что командир не может думать о своих солдатах как о людях, потому что тогда он не сможет при необходимости отправить их на смерть, он и не думал. Не думал там, где должен был быть крепким и несгибаемым как клинок, но как быть здесь и сейчас.

Крики и радостный гомон встречали возвращающихся воинов. Слезы радости блестели на лицах всего села. Женщины вцеплялись в ноги своих мужчин еще не успевших покинуть стремена и обхватив их они прижимали эти покрытые толстым слоем дорожной пыли ноги к своей груди, лишая возможности всадников спуститься на землю. Воины не отталкивали жен, а лишь перегнувшись старались хоть как-то обнять их, подставляя свои запыленные лица под суматошные поцелуи настрадавшихся женщин и у многих из этих мужчин, уже прошедших сквозь горнило войны, по щекам заструились не прошенные слезы.

Анна, поначалу стояла во главе процессии встречающих, держа на руках крепенького бутуза. Однако не раз отрепетированная сцена встречи была смята в самом начале, не удержавшиеся женщины вырвались вперед, стремясь как можно быстрее обнять своих мужей и сыновей. Так что так получилось, что она осталась позади ринувшихся вперед женщин, вместе с теми, кто не встречал сегодня своих, крепко прижимая к груди сына, с двумя дорожками слез на щеках.

Андрей легко спешился и приблизившись к жене заключил ее и сына в свои крепкие объятия. К горлу сам собой подкатился комок, который ни как не желал отпускаться, мешая дышать и не позволяя сказать ни слова. Расцеловав жену он взял на руки сына и подняв его на вытянутых руках, впился в него внимательным взглядом. При этом Анна сжала кулачки прижав руки к груди и с затаенным страхом смотрела на мужа, ни дать ни взять просто экзаменуемая перед экзаменатором, по окончании ответа. Какая будет оценка? Андрей едва не рассмеялся от комичности представившейся ему ситуации, но в этом мире это было далеко не смешно, здесь это было нормой. В этом мире мужчина поистине являлся главой семьи, а не номинально в силу сложившейся вековой традиции. В оставленном им мире женщина родив ребенка чувствовала себя чуть не героиней и буквально требовала к себе внимания и почтения. Здесь родив ребенка, она выполняла свой долг и после родов ожидала не почитания, а всего лишь одобрения, без дураков ожидая приговора мужа, сумела ли угодить супругу.

Наконец опустив сына и усадив его на сгиб локтя, Андрей вновь обнял жену и осушая поцелуями ее слезы, с чувством проговорил.

— Спасибо за сына, любимая.

В ответ Анна только всхлипнула и прижавшись к груди покрытой доспехами, разразилась новым потоком слез.

— Ну будет. Все уже позади. Я вернулся. У нас отличный карапуз. Ну же.

Ласково поглаживая прильнувшую к груди голову, Андрей вдруг встретился взглядами с пятью женщинами стоявшими несколько в стороне и утиравшими слезы. И если сейчас повсюду лились слезы радости, то их слезы, были слезами горечи. Только один из погибших не имел семьи, жены остальных объединенные горем сбились в одну кучу, поддерживая друг друга в своем горе.