Принцесса для сержанта - Уланов Андрей

Только ушло, как выяснилось, не так уж далеко.

А сейчас вот пять пришло.

Гребок, еще… и «Двойная шутка» вышла из полосы тумана.

За туманом полыхало солнце. Именно так – за те минуты, что мы проболтались в тумане, этот косматый диск успел раскалиться раза в два сильнее. Я мигом вспотел… а на воду смотреть было просто больно, сплошные блики.

Словно в тропики угодили.

А потом я увидел корабли.

На фоне блистающего зеркала моря они выглядели черными силуэтами. Широкие угловатые транспорты и меньше, стройнее – эскорт.

«Цейс» я оставил в сумке, но тут все было ясно и без бинокля. Никаких весел-парусов – это были корабли моего мира. Конвой.

На этот раз их видел не только я – за спиной кто-то дико завопил, и почти сразу же стих надсадный скрип уключин.

А еще мигом позже я понял, что не только мы видим их – один эскортник увеличил скорость, разворачиваясь… к нам.

Дальше все начало происходить очень быстро.

Краем уха я поймал знакомый гул, начал вращать башкой, пытаясь отыскать его источник… помощник капитана заорал: «Слева!», я дернулся туда и увидел, как из тумана в каких-то пяти-шести сотнях метров от нас выныривает черная галера.

– По веслам, бакланья отрыжка! Живо! Девгин, поднимай защиту…

– Капитан, я…

На галере что-то сверкнуло и в нашу сторону полетели шесть… черт, я даже и не знаю, как описать эту штуку. Клок обычного сизого дыма, только переливчатый.

Пять из них, пару метров не дотянув до борта, наткнулись на какой-то невидимый барьер – и грязными тряпками сползли вниз, в океан. Шестой же…

Шестой проскочил барьер у самой воды, отделавшись потерей пары клочков, взмыл вровень с бортом – и прыгнул.

Матрос, в которого он с разгону влетел, в тот же миг замер… затрясся, словно в лихорадке.

Только никакая это была не лихорадка! Я стоял метрах и тми и отлично все видел. Лицо, руки… плоть разом почернели и стремительно начали исчезать, словно растворяясь, как в невидимой кислоте. Заняло это секунд двадцать, не больше – был живой человек, а стал скелет, выбеленный костяк, наряженный в стиле огородного пугала. И этот костяк вдруг дернул головой вправо-влево, щелкнул челюстью, наклонился, выхватил из упавших на палубу вместе поясом ножен свой меч, крутанул им, шагнул вперед… ко мне.

Ну и куда, спрашивается, в него стрелять? Эх, Ариниуса бы сюда!

Помощник капитанский с диким ревом бросился вперед, обеими руками ухватил скелет за позвоночник и, подняв, словно Стенька Разин персидскую княжну, с размаху швырнул его за борт.

– К бою! – ревет капитан.

Я даже не стал орать ему в ответ, что с боем лучше обождать: он бы меня все равно не услышал. Потому как самолет на бреющем, над самыми волнами, – это получается очень громко – а над нами сейчас целая эскадрилья пролетала.

Таких самолетов я прежде не видел. Чем-то они были на «фоккер» похожи или на нашего «лавочкина», а то и «ишачка», И-16. Только большие очень – конечно, я не линейкой размах крыла вымерял, но по личным ощущениям – здоровая дура. Темно-синяя окраска, кабины горбом, – а на крыльях белые звезды.

Вот когда я эти звезды увидел – заорал, что хватило глотки, руками засемафорил.

Американцы. Союзники.

Еще парой секунд позже к реву моторов новый звук добавился – зенитки залаяли. Затем пулеметное татканье, вой эрэсов и глухо, раскатисто – первый взрыв. Не знаю, комэск американский эскадрилью лидировал или нет, но бомбу этот парень положил просто снайперски: точно в середину эскортника. Корабль этим взрывом напополам разрубило.

Я еще подумать успел: интересно, кого топят-то? Фрицев или самураев японских? Судя по тропическому солнцу, все же японцев, хотя кто знает, какая сейчас погода, к примеру, на средиземке? Наверное… и тут вторая волна самолетов подоспела.

Эти уже двухмоторные были. Ну и реву от них было соответственно в два раза больше.

Особенно, когда один из них в нашу сторону довернул.

Пулеметов на нем было, что у ежа иголок. По крайней мере, воду перед черной галерой он причесал здорово, эффектно – пулевым гребешком, рядов то ли в шесть, то ли в восемь. Думаю, самой галере и тем, кто на ее палубе стоял, эдакий гребешок оч-чень не по вкусу пришелся.

Хотя распробовать они его толком и не могли успеть. Пулеметная штурмовка только цветочком была, ну а ягодкой – фугаска, кило на двести пятьдесят. Рвануло так, что когда пенный столб опал, ничего мало-мальски кораблеподобного на месте галеры не наблюдалось. Плавает себе мусор – бревна, доски, головы… а корабля нет.