Питер - Врочек Шимун

Иван помолчал. Вот, значит, как.

— И в чём суть этой… депривации?

— В том, чтобы блокировать все каналы, по которым человеческий мозг получает сведения о мире. Для этого испытуемого помещали в соленую воду с температурой, равной температуре человеческого тела, надевали наушники и повязку на глаза. Такое положение вызывает сенсорный голод. Человек не чувствует ни рук, ни ног, его органы чувств не получают никакой информации. После нескольких дней заключения из человека можно было лепить всё, что угодно. А доктор Камерон держал некоторых пациентов в таком положении до полугода.

— Да он садист, — сказал Уберфюрер.

— Верно. Это одна из черт характера, без которой настоящему учёному не обойтись.

— То есть — нас ломают? — уточнил Иван.

Профессор кивнул. Иван фактически видел, как он это сделал. Такой смешной профессор, собранный из цветных колец, как детская пирамидка. Раскрашенная голова с пластиковым носом. И он кивает. Кивает. Кивает…

Иван встряхнул головой. Какие-то глюки начинаются.

— Думаю, это предварительная обработка, — сказал Водяник. Темнота вокруг Ивана стала ярко-жёлто-багровая и пульсировала. Иван почувствовал тошноту. Вот блин.

Он вздёрнул голову, задышал глубоко. Казалось, что из-за отсутствия света ему не хватает воздуха.

— Знаете, Проф, — сказал голос Уберфюрера из изгибающейся, наплывающей красно-жёлтой темноты. — А вы, по ходу, правы. Меня с прошлой кормежки колбасит, как грибами закинулся.

Звуки его голоса были вытянутые, с зеленоватым оттенком. Буквы тёплые и словно вырезаные из раскрашенного поролона. Они долетели до Ивана, мягко ударились об его лоб и разлетелись в разные стороны. Пум, пум… пум…

— Блин, — сказал Иван. — Что происходит?

Пум.

— Ничего, Ваня, — голос профессора летел тяжело, с гипнотическими остановками и зависаниями. Буквы из прохладного пластика и хирургического металла на стыках. Иван фактически видел эти круглые блестящие заклепки на их боках. И белый, матовый пластик. Нет, теперь дерматин.

Нет, белая кожа. С рельефным рисунком.

Одна из букв «К» долетела до Ивана, и сдвинула его в стену, отлетела, отпружинненая.

Иван отшатнулся.

— Да… такими темпами я скоро начну по стенкам бегать.

— Тут есть некий метод противодействия, — сказал профессор.

— Какой же?

— Во-первых: разговаривать друг с другом. Так мы занимаем слух. Хотите, я расскажу вам анекдот?

— Ээ… Дальше.

Иван двинул головой. Если я начну смеяться над анекдотом, рассказанным профессором — всё, кранты. Значит, крыша у меня точно поехала.

— Во-вторых, — сказал Водяник обиженно. — Руки у нас свободны, верно?

— Подрочить предлагаете? — в голосе Уберфюрера был неподдельный интерес. — Онанизмом только и спасемся, Проф? Наши руки — не для скуки.

Обида Водяника выросла в размерах и теперь напоминала слона. Иван видел серую, в морщинах, слоновью кожу. Такой как наступит, — подумал диггер, — мокрое пятно останется. Блин.

— Вам бы только одно!

Слон начал кричать. Иван удивился. Теперь слон был профессором.

— У меня голова болит, — сказал вдруг Кузнецов. — Вы когда говорите, у меня как будто сверлит кто… вот сюда, в висок. Больно.

— Это нормально, — успокоил его слон. Взмахнул хоботом. — То ли ещё будет.

— Так для чего руки? — Иван удивился, до чего равнодушно звучит его голос. Словно издалека. Размеры его тела и голосов всё время менялись, плавали.

— Не знаю, как некоторым молодым людям, — съязвил Водяник. — А так руки — для того, чтобы получать тактильные ощущения!

— А я про что? — удивился Убер. Голос его плавал где-то поверху, над головой Ивана. Такое ртутное пятно под самым потолком камеры.

— Ощупывайте пол, Иван. Михаил, вас это тоже касается. Пытайтесь, скажем так, видеть кончиками пальцев… Описывайте ощущения. Видите, уже два канала сенсорной информации мы задействуем.

— А в третьих… — профессор помедлил. — Мечтайте. Вспоминайте. Это же идеальные условия для медитации. «Религиозный опыт» можно получить не только от ЛСД или фиолетовой пыли. Понимаете?

— Вы это серьёзно, Проф? — спросил Уберфюрер. Его голос потяжелел и перелился в ртутную обтекаемую каплю, опустился ниже. Иван чувствовал присутствие и движение этой капли чуть выше своей головы, чуть дальше к профессору.