Серебряные пули с урановым сердечником - Уланов Андрей

– С-спасибо, Венджер, – тихо сказал я.

– За что?

– За то, ч-что, собираясь сопровождать меня на этот бал, ты надела с-свое любимое платье.

– Если ты думаешь, – начала Венджер, – что я сделала это ради…

– Нет. – Я отрицательно мотнул головой. – Не думаю. Но м-мне было приятно услышать это.

– Эй вы там, кончайте шептаться, – крикнул эльф, высовываясь из кареты. – Нас ждет Судьба, а этот парень очень не любит, когда смертные заставляют его ждать.

* * *

Что такое дворец? На мой взгляд, дворцом обычно называют веселенькое зданьице с множеством больших окон и аккуратно подстригаемым газоном перед фасадом. Всякие там колонны, портики, кариатиды и минимум десяток дверей.

Взгляды принца Румина – или кого-то из его коронованных предков – по этому поводу, похоже, кардинально расходились с моими. Его дворец стоял в трех кварталах за храмом Трора – и проектировал его если не тот же самый архитектор, то кто-то из его учеников или последователей – наверняка. Дворец, да… из трех башен на одном фундаменте. Три узких серых шпиля – средний, по оценке инфора, возвышался над уличными булыжниками ровно на сто двадцать три метра. С его флюгера, наверное, открывался прекрасный вид на город – и, судя по раскачиваемому порывами ветра скелету в лохмотьях, кто-то этим видом периодически наслаждался.

Два боковых шпиля были чуть пониже, но тоже без особого труда скрывались в нависших над ночным Хальдагаром тучах. И тридцать метров до ближайшего окна.

– Все нижние окна защищены магическими ловушками, – подтвердила мои худшие опасения Венджер. – И второй ряд тоже. Безопасно проникнуть можно лишь через третий.

Шестьдесят метров от земли – с высотой потолков строители решили не мелочиться.

– Я полезу первым, – сказал Свомстер, роняя на землю перед собой бухту троса. Когда и где он успел раздобыть ее – ума не приложу. – Так будет быстрее.

– Точно, – хихикнул Лалли. – Быстрее… потому что ты влипнешь в первую же ловушку, и на этом наше приключение закончится, не начавшись. Зато я…

– Ты, – презрительно сказала Венджер, – не заметишь магическую ловушку, пока она не схватит тебя за…

– Х-хватит! – скомандовал я.

Странно – только сейчас я обратил внимание, что во дворце не освещено ни одно окно. И всех звуков – вой ветра. Ветра… к ночи он здорово посвежел. И если здесь, на твердой земле, его порыв лишь заставит качнуться, то там, наверху…

– Первым п-полезет Свомстер, – твердо сказал я. – Но – ни шагу от окна! За ним п-поднимаются остальные:

– Нам нужно будет найти слуг. – Венджер зябко поежилась. – Взять их амулеты…

– Которые наверняка привязаны к своим обладателям, – скептически заметил Лоуэ.

– Спасибо за высокую оценку моих способностей, – с сарказмом отозвалась ведьма. – Но спешу тебя заверить, что уж с домашними амулетами я как-нибудь справлюсь.

– Держите трос, – негромко сказал Мастер Меча. Один конец упомянутого троса был уже в несколько витков обернут вокруг его пояса. – Я полез.

Правильнее было бы сказать, «пошел», подумал я, глядя, с какой скоростью перемещается Свомстер по, казалось бы, совершенно гладкой поверхности стены. Гекконы, глядя на него, мигом заработали бы себе комплекс неполноценности.

До нижнего ряда окон Мастер Меча добрался меньше чем за полминуты. Я опустил на глаза щиток инфора, включил увеличение – как раз вовремя, чтобы увидеть, как камень, за который только что взялся Свомстер, медленно выворачивается из стены… как Мастер Меча, откачнувшись назад, каким-то немыслимым образом замирает под углом градусов сорок, цепляясь за стену одними ногами… затем оторопевшая, должно быть, от подобной наглости сила тяжести решительно заявила о своих правах – и наш друг, раскинув руки, молча полетел вниз.

Брошенное Венджер заклинание на миг заставило визор покрыться мешкотней помех. Миг спустя изображение восстановилось, и я успел заметить возникшую перед нами прозрачную линзу – а еще миг спустя точно в ее центр угодил падающий Свом, и «линза» лопнула, обдав нас веером крохотных острых льдинок.

– Т-ты как?

– Без последствий, – отозвался Мастер Меча, продолжая тем не менее лежать в сугробе. – Мне очень жаль.

Лицо его по-прежнему представляло собой маску невозмутимости, но в голосе явственно проскользнули нотки, которые без особой натяжки можно было классифицировать как виноватые.

– П-помочь встать?