Я еду домой! - Круз Андрей

За спиной хлопнула дверь душевой, я непроизвольно скосил глаза и сразу отвернулся. Теперь и трусы лишней деталью оказались. И самое смешное, что во всей этой ерунде — никакого сексуального подтекста. Меня как бы удивить этим сложно, я просто традиционалист в какой-то степени, и если дама не одета, то вежливо отворачиваюсь. Она тоже не соблазняет меня, даже не думает об этом, а в силу общего пофигизма раздевается как и где ей удобно, при этом вовсе не отрекаясь от некоей внутренней невинности, которая из неё так и прёт. Смешно. Ладно, притрёмся как-нибудь.

— Дрика, у тебя есть что-то практичней этих джинсов в рюкзачке? — спросил я.

— Ну… — судя по голосу, она заметно задумалась. — Для тенниса есть шорты с кроссовками, и для спортзала.

— Гм… — задумался и я. — А вот если бы тебе, скажем, пришлось быстро-быстро убегать от толпы мертвецов, ты в чём бы побежала?

Отвечать она не стала, просто кивнула и полезла в рюкзак. Оттуда были извлечены белые кроссовки и ярко-красные брюки для фитнесса. М-да, маскировочные свойства стремятся к отрицательной величине, но зато никакого риска, что они самопроизвольно свалятся на бегу или она запутается в штанинах.

Когда она начала переодеваться, я решил посмотреть в окно. И наткнулся на настоящее зеркало — снаружи была тьма, а внутри горел свет. Тогда я смирился и полез в шкаф, где хранились патроны. Надо «материальную компенсацию» от Марка раскассировать.

Через минуту в поле зрения появилась девушка в белой майке, кроссовках и красных спортивных брючках. От странной шапки она избавилась, завязав волосы цветной банданой. Нормально. Может, и неопытная, но соображает быстро. Попросил пересмотреть туалет в сторону практичности — и пожалуйста, даже излишек браслетов и колец сняла.

— Смотри, — сказал я, взяв со стола бандольеро^[52] к «хеклеру» и отстегнув с него «почи» с магазинами. — Это твоё оружие. Без него вообще не выходи из трейлера. Чтобы здесь висел, рукоятка под локтём.

Я ткнул пальцем ей в бедро, показывая, где должна оказаться кобура. Затем я нацепил кобуру с пистолетом и «почи» с тремя запасными магазинами на подвесную, отдал всё это девушке:

— Надевай. Всё понятно, как делать?

— Понятно… — немножко растерянно сказала она. — Но я же стрелять не умею.

— Стрелять завтра учиться будем, а сегодня привыкай без этого «утюга» даже в туалет не ходить, — сказал я, затем добавил, секунду подумав: — А вообще, даже сейчас чуть-чуть поупражняемся.

После того, как она надела подвесную и подогнала по росту и с трудом — по комплекции, я выронил магазин из «беретты» в ладонь, пощёлкал курком, дал ей это сделать. С трудом, но справляется — не хватает силы в пальцах для самовзвода. Ствол гуляет, и не слабо. Но пока можно с предварительным взводом курка для первого выстрела. А дальше автоматика заработает. Показал ей, как делать, получилось лучше. Потренировал минут десять с предохранителем, с затворной задержкой, затем показал, как магазин менять. Попросил повторить. Вроде бы всё запомнила, хоть и делала неуклюже и неуверенно.

Великоват пистолет для неё, великоват. Надо искать что-то поменьше и покомпактнее — «глок», например. Да много что подойдёт на самом деле. А «беретта» не только большая, но ещё и тяжёлая, без патронов килограмм весит. Не для Дрики с её хрупким сложением оружие. Но в любом случае пусть носит, что есть.

Так, с пистолетом ясно, выбор всё равно невелик. Забрал чёрную тяжёлую «беретту», отложил в сторону, поднял со стола МП5.

— Завтра научу пользоваться ещё и вот этим, — дал ей оружие в руки. — Это уже серьёзное оружие, никто к тебе не подойдёт. Будет твоим, пока мы вместе. Понимаешь, зачем это надо?

— Чтобы могла тебе помогать?

— Какая умная девушка, — восхитился я. — Ты уверена, что искусствам обучалась?

— Уверена. Туда только умных и берут, — слегка улыбнулась она, явно оставшись довольна похвалой.

— Ну и славно. А сейчас будем учиться набивать магазины. И к пистолету, и к пистолету-пулемёту. Это важней всего на самом деле. А завтра уже стрельбой займёмся.

Я сделал приглашающий жест к столу. Как оказалось, она была ещё и дисциплинированной. Повторяла всё старательно, несколько раз, хотя пальцы заметно устали, сжимая тугие пружины новеньких магазинов, но не жаловалась и, кажется, даже была довольна. Хотя я её, если по-честному, понимаю. Сидишь ты в совершенно дерьмовой ситуации, уже практически прощаясь с жизнью, потом что-то совершенно случайно происходит, и вдруг ты среди людей, и тарахтит движок, и мертвецы далеко, и есть свет, и безопасность, и оружие, и помирать совсем не надо, никто на этом не настаивает. А если тебя ещё и учат самого себя защищать, после того, как ты точно выяснил, как выглядит смерть в самой плохой её разновидности, — заниматься будешь старательно.