Питер - Врочек Шимун

Иван почувствовал приступ головокружения. Они были в открытом море. Вокруг простиралась огромная гладь моря, залитая бледным, туманным светом. Лодка под ногами слегка вибрировала и покачивалась, идя с волны на волну. Слабые белые буруны вскипали под её носом и убегали назад, оставались за кормой. Слева по ходу лодки темнела полоска берега.

Справа… Иван вдруг почувствовал давление в затылке. Да что ж такое! Он повернулся, застыл. Всё-таки, блин, накаркал.

* * *

Привет из глубины Невских вод.

Иван зажмурил левый глаз, плавно повёл стволом автомата — в прорезь прицела попало смутное серое пятно, чуть светлее окружающей темноты. Да что же это такое? Иван медленно выдохнул. Пятно продолжало расти. Чёртова фигня. Всю жизнь я боялся, что встречу что-то, что убьёт меня быстрее, чем я его увижу — и вот на тебе! Я вижу эту фигню, насколько это возможно в таком мраке, но мне совсем не хочется умирать. Иван положил палец на спусковой крючок. Одно нажатие… Корпус лодки под ногами вибрировал, тихий плеск волн. И серое пятно. Пятно росло вверх, словно человек вставал.

Может, и человек. Только нарисованный ребёнком. Без соблюдения размеров и пропорций. Потому что будь там, на корме, даже самый высокий в метро человек, он всё равно казался бы раза в два меньше, чем этот. Серый выпрямился. Ивана качало, прицел плавал по серому пятну вверх, вниз, в сторону. Этот выпрямился и обернулся — так это выглядело.

«Тому, что для нас непривычно, незнакомо, непонятно, мы бессознательно пытаемся придать антропоморфные черты», — говорил Водяник. По-другому, правда, поводу…

— То есть? — спросил тогда Иван.

«Мы делаем их людьми силой своего воображения, а затем убеждаемся, что они… или оно… человеком не является даже близко. Глупо приписывать кому-либо собственные устремления, желания и страхи только на основании внешнего сходства. Особенно, — тут профессор делал эффектную паузу, — когда даже сходство и то воображаемое».

Серый человек обернул к Ивану своё лицо… или что у него там? Круглое, очень маленькое по сравнению с остальным телом. Оно светилось в темноте. Два глаза — две круглые дыры. Это могло оказаться чем угодно, вплоть до задницы, но этим серый смотрел на Ивана — и видел его. Диггер почувствовал ужас. В этом не было ничего с виду страшного. Стоит высокий человек и смотрит — но у Ивана почему-то отнялись ноги. Вся кровь словно отхлынула из него в один момент — и куда-то исчезла.

«Пассажир» не двигался, не говорил, только слегка покачивался от движения лодки.

Мы думаем, что видели всё. А потом мы видим ещё больше. И тогда разум наш оказывается подвешен на тонких ниточках, идущих куда-то в высоту. И ниточки вот-вот оборвутся от любого сквозняка.

Иван умер.

В следующее мгновение он отшатнулся, практически рухнул обратно в рубку, на пол, прислонился к ржавой стене. Спину и затылок холодило. В приступе паники Иван пытался удержать себя на грани. Рассудок его, всё, что Иван собой представлял, реяло сейчас над его телом. Иван отстраненно смотрел на себя со стороны. С высоты в два метра над собственной макушкой. Кто этот смешной, усталый человечек с ввалившимися глазами? Потом над-Иван поднял взгляд и почувствовал даже сквозь металл рубки, что серый смотрит на него. Просто стоит на корме подводной лодки, слегка покачиваясь, и смотрит на Ивана.

Рывком он вернул себе ощущение тела.

Пауза. Холод в затылке, вибрация корпуса, негромкое румм-румм-румм двигателя. Звук выбрасываемой через шпигаты отработанной воды.

В последний момент, отчаянным усилием, Иван приподнялся, схватился за ручку, данг! — захлопнул дверь рубки, со скрежетом — мучительно долгим — повернул рукоять запирания.

Рубка С-189 в прошлой жизни не закрывалась герметично, а заливалась водой, чтобы не раздавило чудовищным давлением при погружении. Иван выпрямился, отшатнулся от двери, поднимая автомат. Нога скользнула по круглой выпуклой крышке люка. Это спуск вниз, в безопасную темноту отсеков.

Ощущение парения над собственным телом прошло. Ивана затрясло. Спина мокрая.

Он непослушными руками открыл крышку люка, спустился и закрыл за собой. С трудом стянул противогаз, едва не уронив его вниз, в плещущуюся в отсеке воду. Постоял на трапе, прислушиваясь…

Ничего.

«Пассажир» вел себя на редкость тихо. Надолго ли?

* * *

Тёмное вытянутое тело лодки резало воду, мощно обтекаемое потоками финской воды.