Я еду домой! - Круз Андрей

Нет, рискну всё же, не пойду оттаскивать. Боюсь, если честно. Зашвырнул себя за руль, дёрнул рычаг коробки-автомата, прижал газ с тормозом, заставив мотор взвыть, а затем тормоз бросил, и машина, взвизгнув широкими покрышками по плиточному полу, с места в карьер тронулась вперёд: я только влево максимально прижался, чтобы хотя бы по ногам проехать, а не по туловищу.

Справа мелькнула тень, гниющие руки схватились за верх пассажирской двери, но не удержались — соскользнули, а сам зомби упал лицом вниз. Под днищем прогрохотало глухо, но машина не застряла, к моему ликованию, а лишь немного подпрыгнула и лихо вылетела на середину улицы, где я в решительном полузаносе заправил её в траекторию.

Дым уже создал над улицей настоящую завесу, из-за которой я не сразу увидел сильно объеденного мертвяка, стоящего прямо посреди проезжей части. Низкий бампер машины ударил его в колени, перебросив через капот и обрушив на лобовое стекло. С удивительной быстротой он вцепился бледными окровавленными руками в верх лобового стекла, и его перекошенная рожа оказалась перед моей в каком-то метре. Он явно подъел недавно, потому что был быстр и агрессивен, но против резкого торможения ничего поделать не смог. Я двумя ногами вдавил широкую педаль тормоза, машина клюнула носом, и он отлетел назад, упав спиной на асфальт. Поднялся быстро, но я успел это разглядеть уже в зеркало: «мерседес» летел вперёд, завывая мотором.

От горящего дома и пылающих кустов вдоль дороги на меня пахнуло жаром, как из печки, но затем я проскочил пожар, вырвался из дымного облака, которое ветер нёс в обратную сторону, и сразу снизил скорость до аккуратных сорока миль в час. Нечего лететь, как бешеному: на такой скорости я и следить за окрестностями успею, и увернуться от препятствия.

Всё, из ловушки я вырвался — осталось без дополнительных приключений добраться до лагеря. Больше мне в этом городе делать нечего, пришла пора затаиться. Затаиться, запрятаться, не высовываться из-за наших скал вообще никуда и тихо ждать, когда все вооружённые группы всё поделят, растащат оставшиеся ресурсы, ждать, когда исчезнут дорожные блоки и я смогу наконец отправиться в Техас, к кораблям.

Машина плавно катила по гладкому асфальту, тёплый ветер с запахами гари и тления тянул мне в лицо. Зомби на улицах стало ещё больше, хотя вели они себя не очень активно. Многие, как я заметил, сидели в тени. Солнце им мешает? Испаряет влагу? И они это чувствуют? Странно. Хотя что я могу знать о зомби? Только то, что я видел. И то, что они заметно умнеют. Похоже, они способны к самообучению.

Каким путём выбираться из Юмы? Глупый вопрос, путь всего один и остался более или менее доступный: на север, мимо старой тюрьмы, через калифорнийскую границу, мимо плотины — как сюда ехали. Главное, чтобы этот низкий кабриолет не застрял на последней паре километров, там уже обычная грунтовка идёт, и местами весьма разбитая, по которой, кроме пикапов и тракторов, никто и не ездил никогда.

Хотя надо бы ещё правильный маршрут через город выбрать. И даже не знаю, какой принцип тут лучше — катить через скромные районы, где есть риск нарваться на неприятности с мертвяками или с мародёрами, или по центральным улицам, которые военные контролируют, и непонятно, с какой именно целью?

Ладно, всё равно выбор невелик. Поеду по широченной Четвёртой Южной авеню, а с неё возможностей свернуть в сторону великое множество. И прямая она, как натянутая нить: любой дорожный блок издалека увижу — смогу объехать. Другое дело, что хватит уже объезжать: надо заныкаться в лагере и затихнуть. Чтобы тихо, чтобы как мыши под веником.

Горело не только на Вестридж драйв. Едва я покинул один очаг пожаров, как немедленно увидел второй: горело сразу несколько домов на Западной Двадцать пятой, и дым от них стелился по самой земле, прижатый назойливым пустынным ветром, который явно грозил перерасти в песчаную бурю, словно нам других проблем здесь не хватало. Небо темнело, и не только из-за дыма. Ох, некстати это всё, совсем некстати.

На Четвёртой Южной не было ни людей, ни машин — только мертвяки, которые разглядывали проезжающий мимо них понтовитый кабриолет, но не делали никаких попыток напасть. К вящей мерзости сущего, некоторые из них продолжали питаться от трупов, кое-где валяющихся на дороге и тротуарах. Хотя это теперь тоже привычная картина, и мерзость эта самая — норма нашей новой жизни. Скоро и замечать перестанем — ну, ест кто-то кого-то, ну и что, может, он голодный?