Враг невидим - Федотова Юлия

Лейтенант не должен прежде времени догадаться, что разоблачён, значит, столкнувшись с ним, пришлось бы вести себя по старому: приветливо здороваться, естественно улыбаться, поддерживать беседу, подстраиваясь под его обычный шутливый тон – и это зная, что пред тобой кро вавый убийца, лишивший тебя самого дорогого и важного, что было в жизни! Веттели был уве рен, что не справится, что стоит Токслею на него взгля нуть – тот сразу почувствует неладное. Эта мысль его едва ли не пугала.

Выход из положения нашла Гвиневра.

– Фер-ррр-динанда я беру на себя! – заявила она важно. И ещё раз прорычалала с удово льствием, – Фе-р-р-динанд!

Ей всегда нравились звучные слова.

Весь четверг Веттели вздрагивал от неожиданности, когда в голове начинало вопить: «Тревога!!! Фер-рр-динанд за углом! Спасайся бегством!», а к пятнице привык.

Для феи это была игра.

В субботу после уроков Токслей на директорском венефикаре привычно укатил в имение, теперь уже почти собственное. До вступления в наследство дядюшкиному племянничку оставалось уладить всего несколько формальностей, он сам рассказывал об этом всем интересующимся. В школе Токслея любили, его историю обсуждали без зависти, за него радовались – в кои-то веки хорошему человеку повезло! «Знали бы они… – мрачно думал Веттели, заслышав пересуды в учительской комнате или обеденном зале. – Ничего, скоро узнают!»

– Нет ли в нашей школе такого места, где никогда не случается посторонних? – спросил он смотрителя Коулмана. – Чтобы никто не пострадал, когда начнётся стрельба.

Гоблин задумчиво потёр переносицу.

– Есть подвал, но он совершенно пуст, ни одного подходящего укрытия. И стены каменные – велика опасность рикошета, – рассуждал он с удивительным знанием дела. – А провожу-ка я вас на чердак. Там, знаете ли, стропила, балки разные, опять же, каминные трубы проходят. Вам там будет удобнее.

Веттели чердак посетил и остался доволен.

Вечером выходного дня из Гринторпа в поместье Годдар-холл, Эльчестер, умчалась срочная телеграмма. «Лейтенант, настоятельно прошу вас о встрече в ближайший понедельник, в 7.30 на школьном чердаке. Нам следует приватно обсудить неприятный инцидент с сапёрами в Такхемете, это целиком в ваших интересах». Без подписи. Интересно, что подумал дежурный телеграфист, бесстрастно выстукивавший это странное сообщение? Или он уже ко всему привык?

Вторая телеграмма была адресована инспектору Т. Дж. Поттинждеру, Эльчестерское отделение полиции.

Вот, собственно, и вся подготовка. Теперь оставалось только ждать.

Ни малейшей тревоги по поводу предстоящей «встречи на чердаке» Веттели не испытывал – рисковать жизнью ему было не в новинку. Кромке того, он дал себе клятву, сделать всё возможное, чтобы не огорчить друзей своей преждевременной кончиной, поэтому совесть его была чиста.

Он бы и выспался прекрасно, если бы под вечер к нему в комнату вдруг не заявился собственной персоной Огастес Гаффин. Пришёл, и устроил форменную сцену ревности: «между вами всё кончено», «Эмили теперь моя, имейте мужество это понять и принять», «у вас не мо жет быть никаких общих дел», «оставь в покое мою женщину», «я буду за неё бороться!» – в таком духе. Белел и краснел, нервно ломал пальцы, сверкал потемневшими от гнева очами – хорош был несказанно, прямо-таки просился на героическое полотно.

А под конец завёл речь о дуэли: пусть мудрые боги рассудят, кому должна принадлежать Эмили. Тут Веттели, хранивший гробовое молчание на протяжении всего огастесова монолога (а что он, собственно, мог ответить?), всё так же молча встал, извлёк из кармана мантии удачно завалявшийся мелок, поставил маленький косой крестик на входной двери, запер её на крючок – от греха, после этого отошёл в дальний угол комнаты и без всякой магии всадил нож точно в центр импровизированной мишени. По правде говоря, ничего выдающегося в том броске не бы ло – апартаменты лорда Анстетта даже фея Гвиневра считала тесными, и, выделывая под потолком свои пируэты, неизменно ворчала: «У тебя тут разверну ться негде». Но на Гаффина демонстрация произвела сильное впечатление: он вздрогнул, плаксиво скривил губы, бледный лоб стал влажным. Похоже, бедный поэт ясно осознал: не настолько он любим богами, чтобы позво лить себе бросать вызов такому страшному противнику.

Веттели было любопытно, как же бедный Огастес станет выкручиваться – или не станет, подтвердит вызов и выйдет на дуэль с честью? Убивать его он в любом случае не собирался, просто хотелось посмотреть. Но пришла Эмили и, в буквальном смысле слова, вывела любимого из затруднительного положения – тому уже пора было под замок.