СМЕРШ «попаданцев». «Зачистка» истории - Конторович Александр Сергеевич

2

Из архива Музея истории Французской революции, Париж:

«Гражданин Карно!

Довожу до вашего сведения, что реализация проекта на данный момент находится под угрозой!

Несмотря на все мои усилия, выполнение заказов, распределенных по мастерским предместья Сент-Антуан, не представляется возможным ввиду полного срыва всей производственной деятельности в предместье. В связи с этим обстоятельством мной принимаются меры по расширению промышленной базы Шале-Медон до размеров, способных обеспечить изготовление всех материалов и механизмов собственными силами.

В рамках чего требуется:

— увеличить количество рабочих, задействованных в проекте, в три раза;

— обеспечить проект квалифицированными специалистами в области столярных, швейных, строительных работ и металлообработки (в том числе часового и ювелирного дела);

— увеличить численность приданного мне строительного батальона вдвое, преобразовав его в полк согласно существующим штатам (особо указываю на острую нехватку командно-инженерного состава).

В связи с вышеуказанным вынужден настаивать перед Национальным Собранием о срочном увеличении финансирования проекта.

Отдельно уведомляю о завершении опытных работ по теме „Сияние“ и переходе к изготовлению промышленного оборудования — в связи с чем также необходимо увеличить финансовые расходы.

Обе сметы — прилагаются.

Командующий Вторым Воздухоплавательным отрядом — генерал Бонапарт».

3

«… А то еще следует ко вниманию принять, что к весне порядок во Французском Государстве, и без того в дурном состоянии пребывавший, совсем уже в полное ничтожество пришел.

Поверите ли, любезный Николай Иванович, что в богатейшей стране Европы, где климата условия благоприятны и плоды землепашества изобильны и неугрожаемы ни недородом ни засухою, в столичном граде ея, существа человеческие умирали бы голодной смертью тысячами душ, когда рядом число малое их сограждан в неслыханном транжирстве и мотовстве пребывало? А так оно и обстояло.

Сместившие Великого Робеспьера с поста его Термидорианцы, провозгласившие наступление отныне эпохи „порядочных людей“ — „beau monde“, — не токмо не в состоянии оказались превозмочь беды Якобинского правления, но лишь еще более усугубили оные.

Они учредили вольную торговлю, отменили „закон о максимальных ценах“ — но не наладили совсем никоего надзора за купцами и торговцами и каждый лавочник взялся столь ломить плату за свой товар, что с декабря по апрель цены взлетели в несколько раз! Еще на Рождество фунт мяса на Центральном рынке стоил 34 су, а к восстанию 12 жерминаля за него требовали уже более семи ливров! Новое правительство, радея о благе народа, дабы рост цен перебороть, напечатало и раздало множество ассигнаций, дабы в них никто не испытывал недостатка — но тем токмо усугубило дело. Ассигнации по количеству своему мгновенно обесценились в сравнении с золотою монетою и в том же жерминале цена одной ассигнации составила не более десятой доли номинала ея.

Но следствием печальных достижений сих произошло явление еще более ужасное. Крестьяне, имея для продажи изрядный излишек хлеба, стали предпочитать не возить оный в Париж и другие города вовсе — понеже не видели в бумажных ассигнациях никакой для себя ценности. Вместо того большинство предпочло сокрыть свои хлебные припасы или тайком сбывать их тому, кто заплатит золотом. Правительство ввело продовольственный налог — сдачу обязательной нормы хлеба государству — но мерой той не удалось насытить голодных, ибо исполнялась оная спустя рукава: сами крестьяне добровольно не желали ничего сдавать, а потребного количества войск для выполнения закона силой у правительства не имелось в наличии. То же касалось и других продуктов, в селе производимых.

Конечный итог подобного правления, любезный Николай Иванович, вполне закономерно можете домыслить сами. Сообщу токмо, что сокрушительным результатом описанного действа правительства явилось то, что к маю месяцу в Париже порция хлеба, выдаваемая на одного человека, составила едва дюжину золотников^[17]. Да и оную получить можно было лишь отстояв длиннейшую очередь в хлебную лавку. И не каждый раз то был выпеченный хлеб. Легко могла оказаться лежалая мука. А то и немолотое зерно. А иной раз — за неимением зерна, выдать могли рис. С коим несчастные люди, не умея готовить сего злака, не ведали, как поступить и иные выбрасывали наземь от досады. Однако рис получить еще за великое счастье счесть можно — хотя бы пришлось съесть его, размалывая собственными зубами. Но ведь зачастую и того не удавалось дождаться. Простояв в очереди целый день!