Рай беспощадный - Каменистый Артем

Чувствуя, что еще чуть-чуть и начнутся неприятности, Макс выпустил добычу, пробкой вылетел на поверхность. Серия коротких вдохов-выдохов, пара нормальных вдохов, теперь один глубокий и назад — вниз. Успел — плавучесть у водоросли в районе нулевой и она болталась примерно там же, где он с ней расстался. Вроде даже чуть выше поднялась.

Уже неспешно вынырнув, поплыл к рифу, буксируя трофей за собой. Жора поглядывал сверху чуть озадаченно, но тревогу не поднимал — акулы, похоже, это представление проигнорировали.

Не дожидаясь возвращения Макса, товарищ скатился к воде, встретил, помог затащить добычу наверх. Помощь оказалась кстати — на суше растение стало неподъемным. Справившись, удивленно присвистнул:

— Ну Макс!.. Ну ты дал!.. Да она же с пальму размером!

— Нас ведь за такими и посылали.

— Такие мы как раз не берем. Глубоко за ними нырять надо.

— А если на палку нож привязать и у корня подрезать? С плота это делать можно.

— Да у нас ножей порядочных нет вообще. Сюда ведь только то попадает, что в карманах бывает. Перочинные. Мелкие совсем. Но все равно ценные — не позволит никто ими на глубине ковыряться. Да и потрогай стебель — он будто арматурой набит и пружинит как резиновый. Пока влажный, его только пилой взять можно — сопротивляется гад.

— Ну можно палкой раздвоенной по стеблю провести и разрыхлить дно у корня, а потом выдернуть за верхушку.

— Думаешь самый умный? Макс — двое должны с плотом управляться, третий с палками возиться. Нелегко это. А у нас что? Нырнул и готово. Мы вдвоем в пять раз больше заготовим, чем такая тройка. Никто ничего лучшего не придумал — наш способ самый нормальный.

Макс не сдавался:

— Вот скажи — чем больше водоросль, тем она ценнее?

— Ясное дело — жара больше дает, ведь только сердцевина на угли рассыпается. Она у нее плотная, если хорошо высушенная.

— Я вот на глаз прикинул: от этой водоросли, что с глубины притащил, толку больше, чем от десятка обычных стеблей.

— Даже покруче — я бы сказал: пятнадцать-двадцать. Это минимум.

— Ты же знаешь — я пловец хороший. Давай буду один дергать с глубины, а ты уже занимайся сушкой. Хоть и тяжелые, но таскать сможешь — сперва один конец передвигай, потом второй. И за морем следи хорошенько — акулу не прозевай.

— Да ну! Это что — мне самая легкая работа, получается?!

— За это не переживай — я тебя завалю травой морской. Будешь не успевать крутиться. Мы вдвоем этот стебель заносили, а тебе одному придется — запаришься быстро.

— Долго даже ты не продержишься — устанешь. Плаванье много сил забирает.

— Когда устану, начну отдыхать. А если тебе нечего будет делать — в это время будешь нырять за обычными стеблями.

— Ладно. Как хочешь. Давай попробуем.

* * *

Раз за разом Макс погружался на дно, возвращаясь на поверхность с очередным великаном-дровяком. Поначалу нырял с булыжниками, прихваченными с окрестных рифов, но они быстро закончились — свободно валяющиеся обломки в коралловом море встречались нечасто. Так что пришлось действовать как в первый раз — грести руками. Это сокращало время пребывания на дне, и не всегда он успевал выворотить стебель. Но в большинстве случаев погружался не попусту — скалы вокруг заливчика зазеленели от разложенных там и сям огромных водорослей.

Жора оказался прав — ныряние быстро утомляло. Хотя трясучка, вроде бы, оставила в покое, но былая форма к Максу еще не вернулась. Ему бы после перенесенного отлежаться пару дней, хорошо питаясь, да где там… Спасибо хоть, что солнечные ожоги больше не беспокоили — загадочная "липучка" и впрямь помогла. Ей бы запах приятнее сделать, и на Земле от нее отбоя не будет — любители позагорать такую чудо-мазь будут вагонами раскупать.

Эх Земля… родители… брат… Всего третий день здесь, а вы уже кажетесь где-то бесконечно далеко, почти позабытые. Лера… Леру он ни за что не забудет. Но неизвестно, где она теперь. Для нее же будет лучше, если осталась там… дома…

А для Макса…

Даже сражаясь с непослушными корнями, он ухитрялся терзать голову печальными мыслями. Но это не мешало ему посматривать по сторонам. Громко сказано "по сторонам" — без маски или очков он уверенно мог рассмотреть все предметы на расстоянии вытянутой руки, а дальше все уже слишком расплывалось. Лишь крупные объекты можно было опознавать безошибочно, да и то не все.