Квартира № 41 - Гребенщиков Андрей

Вот, однако, и меня старые ноги в пляс тянут. Пойду, тряхну плешивой сединой. Да чарочкой животворящей не побрезгую.

P.S: Теперича, любезная моя летописная тетрадочка, я тебя частенько своими загогулинами развлекать буду — как наша Настенька растет, хорошо ли кушает, спокойно ли спит… Первенец нового мира, как-никак.

ОХОТА

.

Левый тоннель, теперь направо, поднырнуть и резко вверх. Застываю. Растаявший, распавшийся на миллионы осколков мир, вновь обретает четкость, складывается в единую мозаику. Вокруг обманчивая тишина, переплетенная с коварной хищницей — вечной подземной ночью. Я не боюсь — ни тихую злодейку, ни обманщицу тьму. Теперь вы мои союзники…

Выкинуть всё лишнее, только концентрация — оборачиваюсь слухом и запредельным вниманием. Тоннели оживают: шорохи — осторожные крысиные лапки, движение воздуха и густо разлитый повсюду сладковатый запах смерти…

Мне хорошо здесь — в прохладной, уютной глубине, сокрытой от палящего, взбесившегося Солнца, вдали от безумных подземных королей — хрупких, неуклюжих и чудовищно опасных созданий. Я — охотник — и это мои угодья! И не приведи вас Бог попасть сюда непрошенным гостем… Нет во мне тупой, убийственной жажды крови, но нет и лживого милосердия. Нарушившим границы — жестокая кара, иным… да будет легким ваш путь.

Проснувшийся голод гонит меня всё выше и выше. Кто-то посягнул, кто-то посмел перейти невидимую грань. Мой друг — твоя смерть уже в пути.

Катакомбы — переплетение рукотворных лазов, широких тоннелей и убегающих в никуда ходов… Зачем подземные короли, подобно кротам, рыли вас… Легенды гласят — они поклонялись Праматери всех змей — Металлической Королеве, создательнице всего сущего. Когда-то она наполняла подземелье божественным светом и музыкой стремительного железа. То были счастливые, благословенные времена. Подземные владыки безропотно приносили себя в жертву Богине, она пожирала их тысячами… но всегда дарила новую жизнь — возрождала, извергала из себя нелепых карликов в самых разных уголках сокрытого от проклятого Солнца мира. Так продолжалось из года в год, из десятилетия в десятилетие… почему я родился сейчас, когда Королева мертва, а в её жилах больше не течет электрическая кровь?!

Но я не ропщу, судьба сделала меня сильным и удачливым охотником, наделила ловкостью и бесстрашием. Враги боятся меня… Даже карлики пугают мной своих глупых детей.

Чужой страх… пьянящий, одурманивающий, награда и цель. Я могу пить его бесконечно — пить и не напиваться… Негасимая жажда — кто познал азарт охоты, не забудет его никогда.

Я уже совсем близко — чувствую тебя.

По венам привычно растекается адреналин — он не сводит с ума, холодная кровь гасит ярость и агрессию — разум чист и спокоен. Только предвкушение, только уверенное движение к цели. Ненависти нет, есть неотвратимость. И голод, честный голод.

Здесь я бываю редко — слишком близко к поверхности. Забытые чувства — опасность, тревога, близкая беда. Это мерзкое Солнце — ты ослепляешь, сжигаешь дотла… хищная, безжалостная звезда. Но сейчас не твое время, на истончившемся небе правит бал младшая сестра — ночная Луна — тусклое, жалкое подобие твоего убийственного, испепеляющего безумия. Охота должна продолжаться, иначе голод — милосердный и справедливый господин — скрутит меня, подчинит несгибаемой воле и…

Она там — жертва с той стороны! За огромным «предельным» люком, ограждающим два мира. Меня пробивает легкая, неприятная дрожь. Туда нельзя! Табу, запрет! И угрожающий, шипящий шепот — мой Господин просыпается — и требует даров смерти. Ему нельзя отказать — Голод не терпит ослушания, он не привык ждать.

Мои глаза пылают во тьме, сила — могучая, страстная — она во мне, она торопит, она трепещет от возбуждения. Я свободен от страхов и запретов, я — могучий охотник, загоняющий обреченную жертву. Тебе не спрятаться, не укрыться!

Люк прямо над головой и — какое святотатство — он сдвинут. В еле заметную щель заглядывает усеченный лик луны. Сверху, нескладной какофонией, доносятся странные звуки, будто слабый порыв ветра перебирает деревянные четки… Жертва молится — своим неведомым богам, оставившим её в последний миг. Глупая — трусливые покровители принесли тебя на мой алтарь, задабривая одинокого охотника. Ты — дар и дань — я принимаю подношение.