Счастливчик Сандерс - Николаев Андрей

Кто-то зашевелился рядом, и Макнамара приподнял чугунную голову с подушки и скосил глаза. Возле кровати сидел Томас Лундквист и смотрел на него так, будто и боялся и ждал одновременно, когда шеф очнется.

– Где я? – прохрипел Макнамара.

– В госпитале Святого Патрика. Как ты себя чувствуешь?

Макнамара вспомнил все разом, и воспоминания навалились, окружая его свистом выходящего воздуха, криками людей и ударами обломков «Монитора» по корпусу станции слежения.

Переждав вновь возникшее головокружение, Макнамара попытался перевернуться.

– Шейдеман сказал, чтобы ты не двигался, – предупредил Лундквист.

– А пошел он, – сквозь зубы прошипел Макнамара, но силы оставили его и он зарылся лицом в подушку. – Что с Майком? – Вопрос прозвучал глухо и тихо – он боялся получить ответ, после которого у него не будет будущего.

– С ним все в порядке, – ответил Лундквист, поправляя подушку. – Ты потерял много крови – осколками стекла посекло спину.

– Насколько все плохо?

– Мы в полном дерьме, Джефф.

– Погибшие есть?

– Девятнадцать погибших и тридцать четыре раненых. Среди погибших сенатор Линдер, два конгрессмена и генерал Графенберг. И Валлианатос.

– О черт… Джерри Линдер… Сколько я здесь нахожусь?

– «Монитор» взорвался семнадцать часов назад. Пока организовали эвакуацию, пока доставили сюда… Шейдеман сам тебя оперировал. Тебя вывезли первым шаттлом…

– Какого черта?

– Всех раненых вывозили первым и вторым рейсом, после этого станцию покинули остальные. Эвакуацией руководили Майк, адмирал Контениус и генерал Лекомб. Контениус подбил глаз директору холдинга СНН – тот пытался улететь первым челноком, но в остальном все прошло удачно, если можно так выразиться. Погибших оставили на месте – ведется следствие.

– Я должен быть там. Я должен руководить следствием, – проскрипел Макнамара.

– Я буду держать тебя в курсе, – пообещал Лундквист. – Следствие ведет Федеральное бюро, и они близко никого не подпускают. Все делается, Джефф, поверь мне. Около сорока шаттлов и корветов подбирают обломки «Монитора», арестованы все известные лидеры экстремистских организаций, но ответственность за взрыв пока никто на себя не взял. Даже непонятно, что это было: теракт, саботаж или…

– Никаких «или»! Прототип работал, ты сам знаешь. Валлианатос не мог допустить ошибки. Где этот чертов Шейдеман? Я хочу…

– Раньше завтрашнего дня вы не встанете на ноги, – раздался голос профессора. – Я командую в этом госпитале, и если понадобится, вас привяжут к кровати. Так что, вызвать охрану?

– Идите к черту, – пробормотал Макнамара. – Том, пусть мне принесут коммуникатор. Я хочу знать, что делается и какие выводы…

– Коммуникатор вам доставят, – сказал Шейдеман. – Господин Лундквист, на сегодня достаточно.

Лундквист потрепал Макнамару по плечу и поднялся.

– Ты знаешь, Майк вел себя выше всяких похвал, – сказал он. – Оказывается, во время подготовки к приему по его настоянию проверили все воздухонепроницаемые переборки и доставили дополнительные запасы сжиженного кислорода.

– Молодец парень. Он здорово изменился, а, Том?

– Да, он изменился, – задумчиво повторил Лундквист. – А станцию, кстати, по его приказу, развернули так, чтобы причальные колодцы шаттлов были на обратной стороне относительно «Монитора». Словно Майк допускал вероятность чего-то подобного.

– Просто у парня хорошие мозги, Том, и он просчитал все варианты.

– Да. Как будто знал заранее, – пробормотал Лундквист, попрощался с профессором и вышел из палаты.

Лундквист узнал голоса людей через минуту после того, как включил запись. Ее доставили в офис штаб-квартиры с обычным посыльным, и проследить путь записи до человека, сделавшего ее, не представлялось возможным.

Один голос принадлежал Ставросу Валлианатосу – Лундквист сразу узнал его манеру растягивать гласные, будто он собирался спеть арию, а не вести обычный разговор. Они познакомились двадцать один год назад, когда парнишка с буйной шевелюрой и черными, как маслины, глазами, с отличием окончивший Нью-Вашингтонский университет, поступил на работу в конструкторский отдел «Армз энд дефенс» – первой фирмы, которую основал Джеффри Макнамара. Валлианатос стремительно поднялся по служебной лестнице исключительно за счет своей светлой головы. Он никогда не участвовал в интригах, никого не подсиживал – он просто делал свою работу. Причем делал ее настолько хорошо, что, когда одиннадцать лет назад встал вопрос о том, кому поручить разработку нового оружия, оружия совершенно уникального, способного сделать существующие варианты поля отражения практически бесполезными, теоретические расчеты которого были к тому времени лишь на начальной стадии, альтернативы кандидатуре Ставроса не нашлось. Он умел загораться новой идеей, но не сгорал, утрачивая к проблеме интерес, а излучал постоянную энергию, которая питала все его окружение. Насколько он был резок в суждениях и порывист в жестах, настолько он был осторожен в выводах и в экспериментах. Полгода назад Валлианатос сказал, что может построить прототип, и построил за три месяца. Месяц ушел на доводку, и восемь недель назад прототип был испытан на отдаленном полигоне на одной из станций в поясе астероидов. После испытаний прототипа Ставрос сказал, что «готов устроить большое шоу», и Макнамара, будучи совершенно уверенным, что, прежде чем произнести эти слова, Валлианатос проверил все не десять, а как минимум сто раз, согласился.

И вот позавчера установка уничтожила экспериментальную батарею, и эта неудача отбросила работы по новому оружию даже дальше, чем когда они были начаты, – замены Валлианатосу, который курировал все направления от теории до воплощения оружия в металле, не было.

После того как Лундквист узнал второй голос, он остановил запись, прошел в кабинет Макнамары и включил систему безопасности, аналога которой не имелось даже в кабинете президента Содружества.

Голос принадлежал Майку Макнамаре.

Лундквист прослушал запись раз, и другой, и третий и теперь сидел, тупо глядя на воспроизводящую аппаратуру, окруженный энергетическим полем подавления. Он не только не знал, что теперь делать, – даже никаких мыслей в голове у него не было. Была пустота. Космическая пустота.

Зато теперь он понял, почему Майк заранее позаботился о запасе кислорода, исправности переборок и о том, чтобы шаттлы, доставившие на станцию слежения гостей, не пострадали.

И почему Валлианатос перед демонстрацией оружия приказал всему персоналу покинуть «Монитор».

Лундквист взглянул на часы – была глубокая ночь. Поколебавшись, он набрал на коммуникаторе внешний номер. После нескольких фраз он понял, что не сможет получить совет или даже просто поставить в известность человека, который мог бы помочь, и прервал разговор.

Он отключил систему безопасности, вынул кристалл с записью и сжал его в кулаке так, что грани больно впились в ладонь. Он не мог принять решение сам, хотя Макнамара в свои нечастые отлучки именно ему передавал бразды правления корпорацией. Это не тот случай – сейчас все должен решить сам Джефф. Истрачены колоссальные средства, вся работа пошла псу под хвост, но главное – погибли люди. Не хотел бы он сейчас оказаться на месте Джеффа.

Какой-то посторонний звук привлек его внимание, и Лундквист только сейчас понял, что это не звон в голове, а кто-то настойчиво пытается пробиться в кабинет Макнамары по коммуникатору.

Рука повисла над пультом – он никак не мог заставить себя нажать клавишу потому, что в три часа ночи искать его здесь мог только один человек.

– Да! – сказал он, уже зная, с кем будет говорить.

– Доброй ночи, Томас. – Голос Майка Макнамары был дружелюбен и приветлив. – Я могу зайти и поговорить с тобой?

Лундквист помолчал, соображая. Что ему может сказать Майк? Как-то обосновать свои действия? Попросить о молчании? К чему гадать…

– Я жду тебя, Майк.

Он поднялся, встал возле стола, обернувшись к двери, и положил на зеркальную столешницу кристалл. «Пусть послушает, а потом я послушаю, что он скажет», – подумал Лундквист.

Майк вошел упругим шагом человека, готового бодрствовать не только одну ночь, но и столько, сколько потребуется. Лундквист поймал себя на том, что смотрит на него не как на сына своего друга, а как… на кого? На врага? На дебильного мальчишку, не ведающего, что сотворил? Или как на больного, нуждающегося в срочном лечении?

– Привет, Томас, – сказал Майк. – Ты не будешь против, если я промочу горло? – Он широко улыбнулся и, подойдя к бару, смешал себе фруктовый коктейль, после чего вновь подошел к столу и по-хозяйски устроился в кресле Макнамары-старшего.

На лице его еще не совсем зажили царапины – ему тоже досталось от осколков стекла в момент катастрофы.