Бойцы с окраины Галактики - Злотников Роман Валерьевич

— Ты сошла с ума, Эсмиель, так говорить с императором… — Потом вздохнула и, вскочив на ноги, быстро направилась к дому.

Как ни странно, к завтраку она почти успокоилась. В общем, Эсмиель уже приходилось переживать не один подобный скандал, например, почти сразу после выпуска из института, когда пресса смаковала подробности ее путешествия в провинцию, или потом, после участия в гонках яхт, когда она выступила с чисто мужским экипажем, хотя, стоит признаться, на этот раз все выглядит намного более разнузданно. Ну что ж, наверное, когда-то должно было дойти и до этого, и, коль скоро она не собиралась менять свой образ жизни, ей просто следовало быть к этому готовой. Вот только император…

День прошел относительно тихо. Горничная исправно отвечала на звонки дежурной фразой, и они как-то быстро практически сошли на нет. Во всяком случае, теперь раздавалось не более пяти звонков в час. А после обеда девушка даже рискнула пару раз самостоятельно подойти к экрану. Леди Эстер и леди Энринера были несколько растерянны, не обнаружив ее в разорванных одеждах и с головой, посыпанной пеплом, и быстро отключились, после чего звонки практически прекратились. Видимо, последние абоненты оказались достаточно расторопны, чтобы быстро распространить сведения о том, что леди Эсмиель совершенно не подавлена, а спокойна и даже несколько насмешлива. А подобное душевное состояние было для остальных совершенно неинтересно. Так что когда вечером снова раздался сигнал визифона, она даже немного удивилась. Но когда на экране появилось лицо императора, она вспыхнула и как-то внутренне ощетинилась. Неужели опять начнутся разговоры о том, чтобы ей покинуть столицу?

— Добрый вечер, сир.

Эоней склонил голову.

— Добрый вечер, кузина. — Он замолчал.

Эсмиель видела, что он изо всех сил старался выглядеть спокойным и уверенным, но, несмотря на это, на его лице можно было обнаружить признаки и некоторой растерянности. Молчание затягивалось, девушка спокойно смотрела на него. Император повел плечами, поежился и, вздохнув, выпалил:

— Э-э, кузина, я хочу пригласить вас сопровождать меня на финальную встречу чемпионата императорского кубка флота по болу… — Тут он разозлился на себя и, вскинув голову, закончил тоном, несколько не соответствующим произнесенному тексту: — Встреча состоится послезавтра вечером. Я пришлю за вами боллерт к четырем после полудня.

Эсмиель вспыхнула:

— Извините, сир, но меня еще никто не приглашал на свидание таким тоном.

Эоней несколько растерялся, но потом упрямо поджал губы:

— Вы отказываете императору?

Девушка чуть не ляпнула «да!», но потом сдержалась и медленно покачала головой:

— Нет, сир. Просто мне хотелось бы, чтобы вы разговаривали со мной как с женщиной, а не как с провинившимся адмиралом.

Император несколько мгновений недоуменно смотрел на нее, потом не выдержал и расхохотался. Эсмиель удивленно взирала на хохочущего императора, потом тоже прыснула. Вскоре хохотали оба.

Когда смех немного утих, оба почувствовали, что мир восстановлен. Эоней утер выступившие слезы и спросил:

— Простите, кузина, но вы первая женщина, которая так меня отчитала. Даже маменька… Ох, не могу. — Он снова чуть не хихикнул, но сдержался. — Ну так как? Вы принимаете мое приглашение?

Эсмиель глубокомысленно закатила глаза к потолку:

— У меня есть время подумать?

— Нет, — Эоней скорчил сердитую рожу, — у вас ни на что нет времени, кроме как ответить «да», причем я намерен добиваться подобного ответа, пользуясь всеми преимуществами своего положения.

Девушка деланно обреченно вздохнула:

— В таком случае разве у меня есть возможность сопротивляться?

И они снова рассмеялись.

На следующий день ровно в четыре пополудни боллерт с императорским гербом въехал в ворота. Несколько десятков гоуглобов, каждый из которых счел своим долгом попытаться обмануть ревностную бдительность Смея и сделать хотя бы одну попытку проникнуть за забор, заметив императорский герб, немедленно бросились врассыпную. Департамент двора и традиций, как и ведомство дедушки Эйзела, крайне жестко реагировали на попытки несанкционированного вмешательства в жизнь императора.

Эсмиель уже ждала на пороге. После вчерашнего сюрприза она наконец поддалась благоразумным побуждениям и решила, что не стоит испытывать судьбу. Поэтому на этот раз ее одежда выглядела более традиционно: длинное платье со стоячим воротником, шляпка, вуаль и перчатки до локтей. Все это словно было призвано компенсировать вчерашнее публичное неглиже. А возможно, чисто психологически так оно и было. Во всяком случае, во время предыдущих скандалов она поступала именно так, как ей вчера предлагал император. Забивалась куда-нибудь в глушь и пережидала шум. Но теперь отступать было поздно. Поэтому когда рослый лейб-гвардеец выпрыгнул из заднего отсека и отточенным жестом распахнул створки дверей, девушка вздохнула, как перед прыжком в воду, гордо вскинула голову и шагнула внутрь.

К императорскому манежу, на большой арене которого вот уже почти двести лет происходили все финалы чемпионата императорского кубка флота, она подъехала почти одновременно с боллертом императора. Когда они приблизились к парадному императорскому подъезду, машина, которую Эоней только что покинул, еще не успела тронуться с места. Император, окруженный немногочисленными сановниками, среди которых Эсмиель успела узнать лорда Эомирена и еще нескольких членов сената, отчего у нее под сердцем потянуло холодком, заметил приближающийся боллерт и повернулся в его сторону. Судя по их спокойному виду, никто из свиты даже не подозревал, КТО находится в остановившемся боллерте.

Когда лейб-гвардеец откинул порожек и, молодецки отдав честь, вытянулся у распахнутой двери, Эсмиель стиснула губы, поправила вуаль и, гордо выпрямившись, шагнула наружу.

Первая реакция была абсолютно предсказуема. Во рту лорда Эомирена могло бы разместиться гнездо большого тупоклюва, а стоявшие рядом рисковали обжечься о его побагровевшую физиономию. Остальные выглядели не лучше.

Император бросил на них быстрый взгляд, усмехнулся краешком губ и, шагнув вперед, предложил ей руку. Эсмиель оперлась на нее и, гордо вскинув голову, прошествовала вперед рядом с императором, изо всех сил стараясь не сбиться с шага. Они успели отойти шагов на десять, прежде чем лорд Эомирен успел опомниться и сзади раздался его полный ярости голос:

— Ваше величество, как это понимать?

Эоней резко остановился, развернулся и воткнул в взбешенного лорда холодно-яростный взгляд. Стоявшие рядом сановники, в большинстве своем начинавшие при его отце и еще достаточно хорошо помнившие императора Эзарра, невольно отшатнулись. Настолько выражение глаз молодого Эонея напоминало бешеный взгляд его страшного отца. У Эомирена слегка потускнел цвет лица, а в горле что-то булькнуло. Император разлепил губы и, медленно выговаривая слова, произнес: