Заметки путевого Обходчика - Львовский Ник

И только находясь в полете, до вас вдруг начинает доходить, что захоти этот кто-то убить вас, стал бы он вообще заговаривать. Да еще таким вот приветливым, спокойным голосом. Успеете ли вы, лихорадочно кляня себя за поспешность, сдержать свой первый порыв и не разрядить рожок автомата в, скорее всего, ни в чем не повинного человека?

Я успел. Надо сказать в последний момент. Палец дрогнул, но все же среагировал на импульс в виде приказа «отставить!», посланный ему сверху. Мое тело рухнуло, а моя боль, которая никуда, собственно, и не девалась, хлестнула, прошила меня насквозь.

— Твою мать!!! — заорал я, обращаясь и к той зловредной тетке и к незнакомцу, который, кстати, взирал на все мои поползновение с таким невероятным спокойствием, что мне отчего-то показалось, что он того. Да и как тут, в такой обстановке мозгами то не поехать. Мне даже ругаться дальше перехотелось. И я, растянувшись на полу, и ухватившись за плечо, лишь молча рассматривал того, кто так неожиданно появился ниоткуда.

Одет дедок был точно так же, как наряжаются иноки. Латанный-перелатанный балахон висел на его костлявом теле, как очень большого размера пиджак на вешалке. В обоих случаях требовалось нечто значительно большего объема, чтобы хоть как-то скрасить, дополнить это безрадостное уныние. Возраст я навскидку определил по окладистой, совершенно седой бороде, доходившей почти до пояса, и морщинистой руке, до бели в костяшках, вцепившейся в скрюченный посох, бывший некогда какой-то корягой. Судя по всему, он то и был его единственным оружием. Правда, что-то незнакомец мог припрятать в котомку, безвольной грудой повисшей на его плече. Но, это было не в счет. Главное, что в руках. А посох против автомата — смешно право слово.

Приглядевшись повнимательней, я заприметил, что, несмотря на кажущуюся немощь, старик совсем таким не является. Особенно выдавали его глаза. Открытые, чистые, а главное живые. Именно так смотрят на мир дети, которым всегда и до всего есть дело, и у которых, по их, конечно же, подсчетам, впереди целая вечность. Да и двигался дядя, как для его лет и палки, слишком проворно. Я и глазом не успел моргнуть, а он преодолел разделявшее нас расстояние, и подал мне руку.

— Такой молодой, а ужо на ногах не держисся — произнес он при этом, расплывшись в улыбке, и продемонстрировав наличие белых, как новехонький мелок, тридцати двух, (плюс-минус, всех же мне не сосчитать) зубов. По меркам метро большая замечу я вам диковинка. Сказывалось элементарное отсутствие зубной пасты и нормального питания. Под словом нормальное, я имею в виду овощи и фрукты, коих большинство из нас давным-давно не едали.

Я бережно, переживая, как бы ненароком и дедка не уронить, ухватился за протянутую мне ладонь. Зря старался. Потому как этот Божий одуванчик, с легкостью тяжелоатлета, подхватил меня и перенес в вертикальное положение. А потом нагнулся и поднял с земли мой рюкзак. Автомат, валявшийся обок, он, почему-то трогать не стал. Хотя, я это точно заприметил, глянул на него и даже потянулся за ним. Но моментально отдернул руку.

Мне же мешкать не стоило. Тем более, когда рядышком такой вот замаскированный Геракл нарисовался. Доверяй, но проверяй — вот основной принцип, по которому жило большинство жителей подземного мира. Поэтому я пригнулся, стараясь не спускать глаз с дедули, и поднял Абакан, как бы невзначай слегка направив оружие в его сторону.

— Не поможешь ли ты мне, милок? — дед и дальше, казалось, не замечал моей настороженности. Или, по крайней мере, делал вид, что не замечает.

— Чем же я помочь то могу? — ответил вопросом на вопрос. При этом я все же опустил дуло вниз. Вернее не я, а моя руку, сама по себе, повинуясь некоему внутреннему порыву, сделала это. — Да и нужен ли тебе… — тут же осекся, — вам такой помощник — указал на плечо. Свитер, испачканный кровью, и выпиравшая оттуда грубо наложенная повязка, наглядно демонстрировали истинное положение вещей.

— Да вдвоем все одно легше то путь держать — глазки дедка хитро прищурились, испещрив паутинкой мелких морщинок почти все лицо.

— А вы значит тоже на Севастопольскую? — поинтересовался. Параллельно я вдруг подумал, потирая раненное плечо, а как это ему удалось Нагорную миновать. С одним дрыном в руках супротив не в меру разгневанных бандюков. Но спросить об этом почему-то не решился, просто взяв на заметку, сей небезынтересный факт.

— Туды, родимый — кивнул. — И нам стоит поторопиться — он внезапно стер улыбку, настороженно оглядевшись вокруг. А мне показалось, что дед отлично видит и без фонаря. Что его взгляд проникает куда дальше той малости освещенного пространства. — Больно мы здесь задержались. Станция то и проснуться может — сообщил и, не дожидаясь моего согласия, бодро пошел прочь. Мой рюкзак он закинул себе за спину, милостиво избавив меня от лишнего груза, а заодно и от права выбора. Я, перекинув лямку Абакана через правое плечо, поспешно двинул следом.