Земля лишних. За други своя - Круз Мария

— Принял.

— Сова, у них чисто, — обратился я к командиру прибывшей группы. — Непонятно сразу выразился, что ли?

— Я слышал. — В голосе звучал смех — видимо, Сергей впечатлился рассказом о буфетчице.

— Тихий с вами?

Тихий — позывной Владимирского, откуда такой — понятия не имею.

— Здесь Тихий, — заговорил Михаил. — Жду прибытия подкрепления: с минуты на минуту будут.

Тут всё понятно, я и без него знаю, что сейчас второй самолёт сесть должен — на этот раз большой Ан-12, с подкреплениями и группой техников на борту. Но только не об этом речь.

— «Тихий», мы время теряем, — сразу же наехал я на него. — Нам ещё двадцать минут ходу до следующей позиции. Гони своих людей в здание, у нас каждая секунда на счету. Телитесь там, блин, а нам вас же ещё прикрывать. Давайте бегом!

— Сейчас войдут люди в здание и подгонят машины. «Метисы»^[12] уже в багажниках. И леталка.

Сообщение о «метисах» хоть и не сюрприз, но всё же порадовало. Действительно, уже через несколько секунд я услышал работающий дизель «хамви», и через заднюю дверь в здание аэропорта начали забегать егеря в камуфляже во главе со знакомым мне старшиной Гамосовым. Все одновременно и злые, только из драки, и довольные собой: захват прошёл по плану, потерь нет — что ещё нужно для полного счастья?

Я показал им на лестницу, крикнул:

— Смените моих, заканчивайте зачистку. Опознайтесь только сначала!

— Опознаны уже, — голос Дмитрия.

— Ключи от машины где? — спросил я у Гамосова, уже подпрыгивая на месте от захлёстывающей волны адреналина.

— В замке, мы даже движки не глушили, — сказал егерь.

Его бойцы уже неслись вверх по лестнице, разбившись на пары.

— Понял, — кивнул я. — Давайте отпускайте моих.

Затем вновь вызвал своих по радио:

— Бонита, Рауль, как принимаете?

— Принимаем чисто, — голос Бониты в наушнике.

Я уже бежал на улицу, к машинам, командуя на бегу:

— Выходите на площадь, выдвигаемся к первому оборонительному рубежу.

— Есть, — откликнулась она.

Сверху уже бежали все четверо моих бойцов.

— Бегом, бегом в «хамви», — заорал я, взмахнув рукой. — Луис, ворота!

Мы выскочили на лётное поле. Вдалеке были видны рассыпавшиеся фигурки егерей в камуфляже. Прямо перед нами стоял открытый «хамви» без оружия и брони — из тех, что здесь за посыльные машины раскатывали.

— В машину!

Сам запрыгнул за руль, народ побросался следом. Я врубил скорость и тронул тяжёлую широкую машину с места. Луис уже нажал на рубильник открытия ворот и подбежал к нам, на ходу заскочив в кузов. Я прибавил газу, проскочил в ворота. Бонита и Раулито были уже рядом с «лэндроверами», где мы затормозили и быстро перегрузили в «хамви» всё, что там лежало в кузовах. Они вдвоём сели сзади, оба тяжело дышали.

— Всем держаться, едем на пределе! — продолжал я командовать.

Утопил педаль газа в пол. Многолитровый дизель начал не быстро, но легко разгонять тяжёлую машину. Всё же удачная конструкция у него для такой гонки — достаточно широкий, остойчивый. На «лэндровере» я бы такие повороты закладывать не стал, не рискнул, а на «хамви» пожалуйста. В таком темпе минут за двадцать у рубежа спешивания будем — вполне приемлемо. Правда, на чём основана эта приемлемость? На предположениях. Если предположения неверны, то и приемлемости никакой.

Дмитрий, сидевший справа, начал переключать частоты здоровой радиостанции, установленной на панели посредине, но ничего интересного не нашёл. Было похоже, что нападение на аэродром так и не успело никого всполошить. Шёл самый обычный ленивый радиообмен, да и тот в темпе по чайной ложке в час.

Слева и справа мелькали склоны, кусты, деревья, покрышки скрипели на поворотах. Все сидящие в машине вцепились в стойки и дуги, головы раскачивались, как у китайских болванчиков.

— Mi Amor, как ты? — спросил я.

— Смотри на дорогу! — заявила она. — Болтать ещё будешь. Свалишь нас всех под откос — вот тогда и станешь спрашивать.

— Хорошо, хорошо.

Руль у «хамви» по-американски инертный — никакой обратной связи, повороты приходится нащупывать. Впрочем, для вездехода это даже достоинство: не вырвет рулевое колесо из пальцев на колдобинах, но при гонке по серпантину — не очень всё же.

Пока никто навстречу не спешит, не едут подкрепления, не летят самолёты, не плывут корабли — никто не торопится освобождать аэропорт. Неужели успеем до сигнала и ничто не помешает? Не соврал, получается, Хоффман о местных системах взаимодействия отдельных ведомств и объектов. Никто и не чухнулся пока проверить: есть ли связь с аэродромом? Молчат себе и молчат — чего спрашивать? Надо будет, сами позвонят. Утро воскресенья, рано ещё. Сидит себе какой-нибудь молодой лейтеха на дежурстве на базе, которого, в силу того, что «сопляк ещё», заставляют самые неудобные наряды тащить. Оно ему надо — лишнюю ответственность на себя брать? В расчёте на это мы на выходной атаку и планировали.