Атака по правилам - Панов Вадим Юрьевич

Пройдя будку дружинников, Тапира свернула в лес, срезая дорогу, вышла на опушку, и теперь ей оставалось пройти до Зеленого Дома совсем чуть-чуть, каких-то двести-триста метров.

— Изображай свое горе как можно натуральнее, золотце, — раздался в голове моряны голос колдуньи. — Иначе вечером тебя ждет большая порка.

«Будь ты проклята, будь ты проклята!» — хотелось крикнуть Тапире.

Но вместо этого она ответила:

— Я буду стараться, Кара.

Моряна вышла на поляну и направилась к главным воротам Зеленого Дома.

— Хочешь воды?

Тапира отрицательно покачала опущенной головой. Фата Красава не верила своему счастью. Во всем Зеленом Доме она была единственной, кто сопоставил внезапно усилившуюся активность черных морян с возможным появлением давно утерянного браслета фаты Мары. Она, мудрая фата Красава, настояла на проведении расследования, тщательно выискивала мельчайшие детали, сопоставляла факты, но все тщетно. Несколько недель расследования, а у нее по-прежнему была только вера в свою правоту, и вдруг такая удача! Красава разве что не приплясывала вокруг моряны.

— Может быть, выпьешь настойку здрав-травы? — поинтересовался воевода Бронислав. — Она придаст тебе сил.

Даже хмурому и молчаливому воеводе передалось настроение фаты, и он вел себя с моряной максимально предупредительно.

— Я в порядке, — вздохнула Тапира. — Давайте вернемся к делам. Я боюсь, что они опомнятся и возьмут меня под контроль.

— Ты правильно думаешь, моя дорогая, — голос фаты дрожал от возбуждения. — Не сомневайся — Зеленый Дом оценит твою преданность!

«Не надо, не верьте мне!»

— Мы остановились на том, что ты стала любовницей Богдана ле Ста, — напомнила Красава, — рыцаря командора войны.

— Я была его женой, — Тапира мечтательно прикрыла глаза. — Вам не понять…

— Мы постараемся, — голос фаты звучал очень мягко.

— Нас считают париями, отбросами общества, и заслуженно считают, — набрасывая боевую шкуру, мы не контролируем себя, но Богдан… — о смелом и мужественном командоре Тапира могла говорить только нежно. — Я любила его так сильно, что даже в шкуре не могла причинить ему вреда. Он был для меня всем, — моряна посмотрела в глаза Красаве, — и я была для него всем.

— Как долго длилась ваша связь?

— Несколько лет… — Тапира улыбнулась, воспоминания отвлекали ее от ужасного настоящего, — несколько месяцев назад я забеременела от него.

— Ты..? — Фата вовремя остановилась, вспомнив, что у черных морян долго не проявляются внешние признаки беременности, поэтому стройная фигура Тапиры ничем не выдавала ее положения.

— Да, я ношу ребенка Богдана, — вскинула голову Тапира.

— Моя бедная девочка.

Сколь бы ни была деловита Красава, эту фразу она произнесла искренне — в любом Великом Доме к рождению новой жизни относились максимально трепетно.

Фата пересела поближе к моряне и обняла ее за плечи. Бронислав, поняв все без слов, вышел из комнаты.

— Что было дальше?

— Когда Богдан узнал о ребенке, он был счастлив и печален одновременно, — Тапира вздохнула. — Он хотел ребенка, правда, хотел, но он и подумать не мог, что его ребенок будет черной моряной.

— Потому что вы отверженные.

— Да. Единственным выходом, гарантирующим будущее малыша, была смена расы.

— Но у морян родятся только моряны, — пробормотала Красава.

— Поэтому Богдан попросил у великого магистра технологию Аркана Желаний.

— Технологию запрещенного заклинания?

— Он не видел другого выхода.

«Не верьте мне! Не верьте!! Не верьте!!!»

— Великий магистр согласился отдать Богдану технологию Аркана Желаний, но потребовал плату — браслет фаты Мары. Мы смогли добыть его, и Богдан начал строить Аркан, но тут об этом пронюхал Сантьяга и помешал ему. Нам. — Тапира запнулась. — Комиссар убил Богдана, и тогда великий магистр Леонард де Сент-Каре и мастер войны Франц де Гир решили обвинить во всем Сантьягу, чтобы отвести от себя подозрения.

— Значит, браслет фаты Мары у Ордена?

— Да.

Кара удовлетворенно откинулась на спинку кресла. В том, как поступит фата Красава, колдунья не сомневалась: переполох в Зеленом Доме будет знатный.

Уводить из дворца Тапиру прямо сейчас было бы слишком подозрительным, поэтому Кара сняла браслет, сделала еще один маленький глоток божоле и посмотрела на замигавший охранный шар — в его хрустальных боках отразился подъехавший к воротам особняка черный джип.

Вилла «Каравелла».

Москва, Серебряный Бор,

30 сентября, суббота, 12:41

— Твой дом? — поинтересовался Артем, останавливая машину у ворот роскошного особняка в Серебряном Бору. Высокий забор скрывал от любопытных глаз заботливо ухоженный парк, и, несмотря на то, что виднелась только крыша дома, было понятно, что особняк совсем не маленький.

— Хотелось бы, конечно, чтобы был мой, — улыбнулась Лариса, — но, к сожалению, нет. Это дом моей… гм, наставницы.

— Колдуньи?

— Ага.

Лариса потянулась к Артему и крепко поцеловала его в губы.

— Мы увидимся сегодня? — наемник мягко задержал девушку.

— А что у нас в программе?

— Все, что ты захочешь, и даже еще больше.

— Позвони мне.

— Договорились.

Артем проследил за тем, как девушка уверенно вошла в автоматически открывшуюся калитку, и потянулся к зазвонившему телефону:

— Да?

— Ты совсем пропал, напарник. Говорят, вчера вечером ты ужинал с феей.

— Она блондинка, — улыбнулся Артем. — Но на самом деле — человек. Кортес, она… — в душе молодого наемника пели соловьи. — Она само совершенство!

— Когда от любви поет сердце, разум должен не подпевать, а дирижировать, — буркнул практичный напарник и кисло осведомился: — Узнал чего-нибудь стоящее?

— Разумеется, — соловьи не умолкали, но Артем перешел на деловой тон.

— Тогда встречаемся в «Трех Педалях».

— Где ты была?

Ее поразил даже не сам вопрос, хотя какое право Кара имела интересоваться ее личной жизнью? Больше всего Ларису поразил тон, на который сорвалась колдунья.

— Где ты была всю ночь?

— Со своим другом.

— С каким еще другом?

— Это — мое дело!

— Почему ты оставила Арнольда?

— А почему я должна была оставаться с ним?

Кара осеклась. Девчонка явно закусила удила: свободная поза, яростно искривленные губы, пылающие, хотя и немного уставшие после бессонной ночи глаза. Все говорило о том, что вмешательства в свою личную жизнь эта малышка не потерпит.