Заметки путевого Обходчика - Львовский Ник

Еще через десять минут голова бугая смешно завалилась набок, а из открытого рта донесся раскатистый храп. Такого издевательства я, конечно же, вытерпеть не мог. Осторожно, почти что, задержав дыхание, вынул решетку, винтики я открутил заранее, и медленно высунулся наружу. Пока что до плеч, вертя головой на сто восемьдесят градусов. Никого. Осмелев, двинул дальше. Вернул заслонку на место, но привинчивать не стал. Опять же по прошлому, еще с Войковской, горькому опыту помнил, что обязательно нужно оставлять путь к отступлению. Кратчайший. А главное легко доступный.

Автомат откинул за спину, взяв в руку нож.

— Всегда держи нож острием вперед — учил когда-то Мулла. Мой кореш, прошедший Чечню. — Обратным хватом его лишь пираты в фильмах таскают, да мальчишки глупые.

— Это почему же — обидевшись, возразил я, потому как тоже держал финку по методу покорителей морских просторов. Мне так больше нравилось.

И он показал почему. Наглядно и весьма эффективно. Длинное лезвие в его руке, будто змеиное жало, рассекло воздух, когда только он успел его достать, и остановилось в миллиметре от моего горла. А я понял, что будь даже столь же быстрым, то и в том случае мое оружие все равно не у дел оказывалось. Впоследствии он обучил меня, как и всех из нашей компании, как надо. Где-то, через полгода, Мулла наконец-то заявил, что теперь он с нами бы в разведку пошел. Мол, есть кому его спину прикрыть. Эх, мне б его сейчас. Сюда. Мои-то тылы уже давно некому защищать.

Я, пригнувшись, просочился от решетки до облезлой, покрытой бурой ржавчиной боковины вагона. Затем лег и пополз под днище. Вынырнул с другой стороны. Свет сюда почти не проникал, а мрак в данном случае был моим надежным напарником.

Еще парочка шажков и я у цели. Охранник сидел аккурат под фонарем. В самом центре светового круга. И тут уж, как говориться пан или пропал. Шанс только один и, если что, назад точно хода не будет. Я вдохнул побольше воздуха, и ринулся вперед. Время замерло. И оно же понеслось с невероятной скоростью. Шуршание гравия под ногами выдавало меня с головой. Но это уже не важно. Охранник успел открыть покрасневшие ото сна глаза, а моя левая рука перехватила его за лоб, задирая голову немного назад. Обнажая кадык. Нож, предназначенный некогда для спецов и покрытый специальным составом, не блеснул в свете фонаря. Он и не должен был этого сделать. Зато его прекрасно отточенное лезвие расслоило кожу бандита на две части. Бугай издал булькающий, сиплый звук, и завалился навзничь.

Вагон был наглухо обшит металлическими пластинами, и представлял собой некое подобие бронепоезда. Вот только без бойниц и дул пулеметов. Замка не было. Лишь задвижка. Я включил фонарь и заглянул внутрь.

Поначалу мне показалось, что Аршин все же меня провел, в который раз уже, и вагон пустой. Но, поводив фонарем, я заприметил в углу человеческий силуэт. Явно принадлежавший ребенку, или девушке. Создание, свернувшись в позу эмбриона, лежало спиной к входу. Разобрать что-либо было невозможно. На мое появление оно тоже никак не среагировало. Все так же неподвижно продолжало лежать, накрыв голову руками.

— Эй! Ты кто? — позвал я. В сложившейся тишине, мой голос гулко отбился от стенок вагона и, словно попав в копировальный аппарат, размножился. «Кто, кто, кто» — пронеслось следом, затухая, теряясь в темных уголках. Слабое шевеление, продемонстрировало мне, что клиент скорее жив — чем мертв. А ждать пока он все же соизволит очнуться, у меня времени не было. Поэтому я подскочил к телу, и сграбастал его в охапку. Оно оказалось на удивление легким, почти невесомым. Густая прядь всклокоченных, грязных, рыжих волос, явно говорила, что передо мной все же девушка.

«Будем надеяться, что ты и есть дочь начальника» — подумал я, подтаскивая тело к лазу. Да и других вариантов у меня не было. Пленник то был в единственном числе. И даже если это не она, то не оставлять же ее здесь, в самом деле.

Узкая полоска света доползала и сюда, кое-как разгоняя морок по сторонам. И как раз в тот момент, когда я, отложив решетку в сторону, ухватил девушку под мышки, она глухо застонала, мотнув головой. Волосы сползли, открывая лицо. Невзирая на грязь, буквально въевшуюся в щеки, на пленение, изменившее, исказившее обличье донельзя, я узнал ее. Я все равно б узнал ЕЕ. При любых раскладах. Ведь передо мной лежала моя прекрасная Елена, девушка, от которой у меня съехала крыша.