Зона Тьмы. 1000 рентген в час - Рыбаков Артем

Тогда меня, восемнадцатилетнего пацана, зажали в одном из пустых, но не разграбленных коттеджных посёлков, что во множестве встречались в то время по всему Подмосковью, какие-то странные люди. Было их пятеро. Все со стволами крутыми, но гражданскими. А у меня кроме «помпы» с двумя патронами и «макарки» с восемью — только лук верный был. В рейд мы тогда ходили, да удача не той стороной повернулась — почти всю дорогу стычки и перестрелки. «Чезетку» же я как раз и нашёл, когда вырезал стрелу из груди вожака той пятёрки. В подмышечной кобуре лежала. Теперь скоро восемнадцать лет у меня на боку ездит. Патроны только к ней доставать тяжело, приходится у псковичей трофейные финские покупать.

А вот лук со мной в этот раз поедет точно. Сколько себя помню, над ним всякие неразумные насмехались. Ну, не конкретно над этим луком, а над луком вообще. А вспомнить, сколько он меня в жизни выручал, я вряд ли смогу! На войне от него, конечно, толку немного, но вот в нашей нелёгкой жизни — самое, скажу я вам, то! И отцу я благодарен несказанно, что научил стрелять, не обращая внимания на мои мальчишеские хныканья. И стрелы по многу раз использовать можно, что несомненный плюс, да и зверьё не распугиваешь, когда охотишься.

Я вытащил синтетический чехол из шкафа и расстегнул молнию. Погладил мощные «плечи», дотронулся да шкива. Собственно говоря, благодаря луку я и получил своё нынешнее прозвище, широко известное в узких кругах от Новгорода на севере и до Новгорода на юге. А может, и дальше… Не знаю, дальше я просто не ходил.

А боевое имя мне дал один из первых официальных, так сказать, Следопытов, Дед Егор. Как-то на следопытских посиделках на Валдае в двадцать третьем году (это если по-старому считать) и одиннадцатом после Тьмы у костра докопался ко мне один молодой да борзый. Насчёт молодого это я сейчас говорю, а тогда он меня года на четыре старше был. Лет двадцать этому Зорро было. «Старики» тогда, его кликуху узнав, смеялись долго, и я услышал случайно, как Дед Егор другому говорил: «Сопляк и салага. Ставлю патрон против гранаты, что он никуда ещё не ходил!»

Так вот, Зорро этот, заметив, как я стрелы свои собираю (а они у меня тогда простые были, деревянные), насел на меня с дурацкими шутками, мол, что этими занозами много не навоюешь. И всё «помпой» своей понтовой размахивал, дятел. «Рысь»^[14] — штука экзотическая и, как мне знающие люди потом объяснили, ничем обычный дробовик не превосходящая. РМБ — да, удобная вещь для боя накоротке, а «гражданка» — так себе. Ну и доразмахивался этот парень до дуэли. А дуэль «по-следопытски» проходит так: секунданты выбирают квадрат на карте (обычно не очень большой — километр на километр), двое уходят, а возвращается один. Иногда по нескольку дней дуэль может длиться. Самая длинная, о которой я слышал, — восемь дней! Но там два ветерана рубились, и квадрат пять на пять был.

В общем, когда Егор, что моим секундантом быть согласился, этого Зорро нашёл, у того две мои «занозы» было: одна правую руку к стене разрушенной дачи пришпилила, а вторая через кадык прошла. Егор головой покачал и остальным бросил:

— У Занозы занозы что надо!

Отобрав оружие и боеприпасы, я сложил их в углу и принялся комплектовать разгрузку и рюкзак. Заказчик меня кормить должен. Так правила гласят, но уж больно он в этот раз «мутный», так что свой паёк не помешает. Поэтому килограммовый пакет пеммикана^[15] я сунул в рюкзак, а пакет поменьше, граммов на триста, — в один из карманов разгрузки.

Жена Яна такой готовит, что я бы его и так ел, да растолстеть боюсь. Берёт она только самое свежее мясо, причем вырезку без жира, жил и плёнок, через мясорубку прогоняет и сушит затем фарш этот тонким-тонким слоем на противне. Потом фарш этот в тонкий порошок растирает в кофемолке. Тем более что агрегат есть, а кофе — нет. Если раз в год цикорий сделают — и то хорошо, хотя раньше, говорят, его все по утрам пили. Первый из трёх основных ингредиентов пеммикана готов!

Затем приходит череда фруктов. Раньше, мне люди рассказывали, и изюм туда клали, и курагу, но теперь это товар дорогой, привозной. И мы своим, местным, богатством обходимся: черносливом, яблоками да ягодой сушёной. Я Маринкин пеммикан за обилие малины, например, люблю.

Потом берёт она топлёное сало, причём не «нутрянку», а именно подкожное, настоящее, и с остальными компонентами смешивает. Для меня она специальный готовит, как Янек его в шутку называет — «сало обезжиренное». Солит и прессует.