Нашествие. Буря миров - Левицкий Андрей

Оттуда и двигался обоз. Игорь внимательно изучил его в бинокль: три запряженные рогачами телеги, груженные мешками, корзинами и коробками. На передней, вместе с бородатым мужчиной, ехали двое варханов. Еще один, с красной сержантской полоской на предплечье, — на следующей, с ним сидели молодой парень в джинсовом костюме и полная женщина в красном платье и платке. На последней телеге находились двое мужиков рабочего вида, в синих спецовках, а позади всех на мотоцикле с коляской тряслись еще двое варханов.

— Мотоцикл обычный, земной, — заметил Лабус. — У стрелка в коляске ПК, у второго… ага, это варханский помповик. Слышал, как они его называют? Скорч. Так, что еще… у одного на первой телеге на коленях лежит АК. А у сержанта разрядник и… ты глянь, «бизон»!

Игорь сделал знак Курортнику, прячущемуся в кроне дерева на другой стороне дороги, и тот спустился. Пригибаясь, перебежал полосу асфальта и забрался на крышу остановки.

— Рассмотрели? — спросил он.

— А то! — Лабус оторвался от прицела. — В мешках у них картошка, нюхом чую. И в корзинах рыба лежит. Тут же пруды неподалеку. Еще несколько корзин ягодами набиты и грибами, и банки стоят под бортиком — соления. Это дань, варханы в Подольске все магазины обчистили, теперь по окрестностям собирают. Я капитану предлагаю, а он не хочет…

Костя, ухмыльнувшись в усы, замолчал, когда Игорь поднял руку. Оба спеца сели по-турецки лицами к нему.

— Слушаем со вниманием, — кивнул Лабус.

Сотник сказал:

— Алексей, возвращаешься к дереву, прячешься за стволом. Костя, работаешь с СВД отсюда. Я — снизу, из-за остановки. Ждем момента, когда подводы будут метрах в десяти от нас. Костя, берешь на себя сержанта, потом помогаешь нам, если понадобится. Я кидаю гранату в мотоцикл, снимаю пулеметчика и второго. Алексей, на тебе первые двое. Гражданских постарайтесь не зацепить.

— Это само собой, — кивнул Лабус. — Хотя в бою всякое бывает.

— Нет, ты не понимаешь, — Игорь отщелкнул магазин АК. — Сейчас это особо важно.

— Почему?

Вместо капитана ответил Курортник:

— Потому что мы теперь партизаны, а варханы — оккупационная армия. Думаешь, в Великую отечественную весь народ так радостно сотрудничал с партизанами? У меня дед был в отряде, много чего рассказывал. Под фашистов ложились или со страху, или потому, что советскую власть не любили, а в фашистах видели избавителей. Стукачи были, которые закладывали партизан, провокаторы…

— Значит, нам надо поддерживать с населением особо дружеские отношения, — заключил Сотник. — Всё, подъезжают, занимаем позиции. Сигнал — взрыв моей гранаты.

Они с Курортником полезли вниз, а Лабус снова лег, упершись локтями в крышу, и приник к оптике. Насчет поддержания особо дружеских отношений он всё понимал: в их отряде было теперь почти тридцать ртов, шестеро женщин, несколько подростков, почти совсем еще детей, которым в обычных условиях оружие никто бы не дал, но которые на Териане стали полноправными членами повстанческого отряда. Все должны есть и пить, так что вопрос снабжения, после того как они заняли под лагерь цех брошенного завода, встал остро. Хорошо хоть вода в скважине на заводском дворе была, да еще в кухне при столовой обнаружился запас соли, подсолнечного масла и всяких специй. И мыло, это тоже очень радовало.

Телеги приближались, рогачи мерно постукивали копытами по асфальту. Хрипло гудел, попукивая дымом, мотоцикл. А ведь что выходит: рогачей местным предоставили варханы, — смекнул Лабус. Причем, вполне возможно, не только для того, чтоб продукты в Подольск перевезти, но в постоянное пользование, в хозяйство отдали. Это уже натуральное сближение оккупантов с населением…

В оптику он внимательнее оглядел людей на телегах. Бородач впереди ерзал и часто смотрел по сторонам, и вообще явно нервничал, толстуха на второй телеге сидела, поджав губы и распрямив спину. Круглолицая, в своем красном платье и платке она напоминала большую невозмутимую матрешку. Вожжи держал паренек в потрепанном джинсовом костюме, молодой — немного за двадцать. Двое мужиков в синих спецовках на последней телеге негромко переговаривались, из деревянного ящика, стоящего среди мешков позади них, торчала пила. Один, украдкой оглянувшись на мотоцикл с варханами, достал бутылку водки, хлебнул из горлышка, вытер его рукавом и передал соседу.

Лабус перевел прицел на голову варханского сержанта, сидящего позади «матрены» и джинсового возницы. Прикинул, что вторым выстрелом снимет того бойца на передней телеге, который находится ближе к остановке, а третьим, если успеет и если понадобится, — мотоциклиста…