Питер - Врочек Шимун

— Кто это придумал?

— Ты его знаешь. Капитан-лейтенант Кмициц.

Иван поднял брови. Даже так?

— Один приличный человек у вас и тот зам Орлова, — сказал он с горькой издевкой. — Найду Кмицица, поздравляю с удачной идеей…

— Не поздравишь, — сказал Мемов.

— И где они сейчас… — Иван вдруг понял. Помолчал. — Так они — посмертно?

— Их уничтожили при атаке. Случайно. — Мемов прикрыл глаза. Открыл. — Свои же. Кмициц погиб. Он командовал третьей группой.

Иван вдруг понял.

— Чёрные бушлаты?

— Да.

— «План Кмицица», — сказал Иван.

— Да. Но все запомнят его как «План Меркулова». Радуйся, Иван. Победителей не судят.

Я, блин, радуюсь, подумал Иван. Я так радуюсь, что меня тошнить начинает от этой радости.

* * *

— Я… я не могу больше здесь! Понимаете, Иван?! — профессор бегал по ТДП-шке, бывшей химической лаборатории, и никак не мог успокоиться. Карбидка на столе горела, её жёлтый свет превращал лицо Профа в вырубленную топором маску научной трагедии.

Ученые проснулись однажды утром и обнаружили, что создали атомную бомбу. Угу.

— Понимаете?!

Иван кивнул. Понимаю, конечно.

Профессор повернулся и вышел в темноту. Усталая, обессиленная спина… Чёрт, сейчас ещё свернет не туда.

— Кузнецов! — окликнул Иван молодого.

Тот вскочил, дожевывая на ходу.

— Командир?

— Иди за ним, а то потеряется ещё, — приказал Иван. — Только аккуратно. Проверишь, чтобы целехоньким дошел до Гостинки, потом вернешься. По дороге никуда не сворачивать. Ни-ку-да. Понял? Проф это любит. — Иван подумал и добавил на всякий случай: — Что мне вас потом, в Купчино искать, у коммунистов?

Кузнецов улыбнулся. Понимает, салага. Что ж… может быть, и получится из него диггер. Когда подрастет.

— Есть, командир.

Иван оглядел бывшую химлабораторию и вышел в тоннель. Ему всё ещё нужен их дизель-генератор.

* * *

— Иван, — сказали из тени колонны.

Иван прищурился. Опустил руку за спину, взялся за рукоять пистолета. Трофейный «макаров» — но это лучше, чем ничего.

— Кто там? А ну, покажись.

Говоривший послушался. Иван посмотрел на нелепую, пухлую фигурку и хмыкнул. Вылитый морсвин Борис. Вооруженный нейтралитет.

— Здравствуйте, Иван, — сказал Борис, цивильный посланец мира. — У меня… у меня к вам дело.

Что-то в его взгляде было не так.

Иван вздохнул, поставил «макаров» на предохранитель и убрал за спину, сунул за ремень.

— Опять произвол военных? — спросил он устало. Произвола Иван за последние два дня навидался изрядно. В любых видах. Выше крыши. Ещё чуть-чуть и горлом пойдёт.

— Что? — Борис заморгал. — Нет-нет… то есть, да.

Как с вами сложно, с Борисами, подумал Иван.

— Так нет или да?

— Вы понимаете… — посланец мировой общественности замялся. — Тут всё сложно. Вы можете пойти со мной? Это очень важно.

— Очень? — Ивану никуда не хотелось. Сейчас собрать вещи и отправляться тихим сапом домой. Домой. И всё забыть. — Я домой еду.

— Это очень-очень важно, — сказал Борис негромко. Иван снова увидел в нём, как тогда, с Кулагиным, стальную твердость внутри мягкой, пухлой оболочки. Ай да Боря. — Вы должны пойти со мной. Вы и… больше никто.

• Но и тем, кто был плохим
• Тоже надо спать

— Хорошо, — сказал Иван. — Куда идти?

* * *

Тоннели, переходы, коллекторы, сбойки.

Метро.

В темноте блеснул металл, и выступила тёмная фигура.

— Руки на затылок, — велел голос.

— Это и есть ваше дело? — спросил Иван, не глядя на Бориса. — Спасибо, — он медленно, плавно поднял руки. Борис, Борис, сука ты. Если броситься в ноги… то можно успеть.

— Не надо, — голос у фигуры был низкий и спокойный, как гранитный парапет набережной. — Не успеешь.

Сукин сын мысли читает, что ли? Иван молча смотрел перед собой, скулы закаменели.

— Вы мне обещали! — возмутился Борис. — Вы сказали, что ему ничего не грозит!

Человек с пистолетом шагнул на свет. Лицо его показалось Ивану знакомым — может, видел где? Красивое, слегка приплюснутое, глаза чуть раскосые. Волосы тёмные, стрижка короткая, на щеке ссадина. Серый армейский бушлат, перетянутый ремнём, нашивка на груди: знак МЧС — белая звезда.

Твою мать, подумал Иван. А я ехал домой.

— Верно, обещал, — сказал бордюрщик. Раскосые глаза моргнули. — Ничего. Руки не опускай, ноги на ширину плеч… быстро!