Рыцарь. Царство небесное - Калбазов Константин

— Объясни.

— Эти арбалеты гораздо удобнее и проще в стрельбе, чему тут радоваться? Теперь практически любой крестьянин сможет на поле боя выступить стрелком при минимуме подготовки, так чему радоваться старому лучнику? Радует хотя бы то, что оружие все же дорогое, и далеко не каждому по карману.

— Не расстраивайся, — не скрывая своего удовольствия, решил подбодрить ветерана Андрей. — Это только опытные образцы, следующие будут еще удобнее.

В ответ на это Джеф, не скрывая досады, только махнул рукой. Ну что ты поделаешь, если тебя не хотят понять.

Андрей же про себя пожалел о том, что не имеет возможности сделать по-настоящему стоящее оружие. Даже самое обычное кремневое ружье в этом мире было бы вне конкуренции. Но беда была в том, что сделать само оружие было хоть и трудно, но возможно — а вот с зарядами к нему было куда хуже. Андрей знал, что для производства дымного пороха нужны древесный уголь, сера и селитра, конечно, нужно было выяснить пропорции, но это можно было уточнить опытным путем. Однако если уголь можно было иметь с избытком, серу раздобыть не так просто, но вполне возможно, то как быть с селитрой — Андрей даже не представлял. Ну, не интересовался он этим. Даже у Жюль Верна в его настольной книге для робинзонов «Таинственный остров» всезнайка Сайрес Смит так и не смог получить селитру, а воспользовался найденным месторождением. Если бы Жюль Верн был столь любезен и описал процесс получения селитры, то Андрей был бы только счастлив. Огнестрельное оружие поставило бы здесь все с ног на голову. Впрочем, говорить это Джефу он не стал, чтобы не вызвать новый всплеск негодования по поводу изобретения нового нечестного оружия. С оружием Андрея он скрепя сердце смирился, его успокаивал тот факт, что зарядов у Андрея крайне ограниченное количество.

— Ладно, дружище, рассказывай, как твои успехи. — примирительно обняв ветерана и уводя его со стрельбища, поинтересовался результатами его поездки Андрей.

— Все нормально, господин Андрэ. Вы ведь знаете, что с наймом проблем обычно не бывает. Некоторые отирают рыцарские дружины по несколько лет, чтобы попасть на службу. Правда, идти служить к человеку, не имеющему рыцарского звания, особо очередь не выстраивалась, но как только стало известно, что я набираю и тех, кто уже обзавелся семьей, да еще и отдаю таким людям предпочтение, то дело сразу пошло куда лучше.

— Сколько человек ты привел? — не скрывая нетерпения, поинтересовался Андрей.

— Полтора десятка. Вы не волнуйтесь, я понимаю, что столько бойцов вы не планировали, но я набрал с запасом: кто не пройдет отбор, тот из дружины попросту вылетит.

— А нельзя сделать так чтобы остались все? — загорелся Андрей.

— Да зачем вам столько-то? — но, взглянув на взволнованного Андрея, Джеф тут же сменил тон. — Нет, господин, Андрэ, я так не могу. Пусть в дружине останутся только те, кто действительно может стать бойцом. Остальные сядут на землю, тем более, что большая их часть — семейные и, сами того не понимая, сожгли за собой мосты, так что в случае чего осядут здесь, идти им некуда. А потом, насколько я понял, вам уж очень по сердцу пришлась идея с казаками, так что пусть и не в составе дружины, но придется им заняться воинским искусством, хотя и не так плотно. Я все правильно понял?

— Да, ты понял все верно.

— Тут еще такое дело. В общем, я встретил одного из тех самых лучников — ну, помните, я вам рассказывал?

— На память не жалуюсь, — загадочно улыбнувшись, кивнул Андрей.

— Так вот, я взял на себя смелость привести Тэда с собой, мы его называли Шатун.

Посмотрев в сторону бедующей деревенской площади, в настоящий момент являющейся просто складом строительных материалов, Андрей увидел невысокого роста, кряжистого, с неимоверно большими плечами и непропорционально длинными и вместе с тем источающими силу и мощь руками. На короткой бычьей шее имелось незначительное утолщение, которое и являлось головой, покрытой коротко стриженными седыми волосами. Стоя там, уперев руки в бока, он, ничуть не смущаясь окружением незнакомых людей, постоянно суетящихся и снующих мимо него, осматривался вокруг с видом человека, которому сделали предложение, и теперь он обдумывал, принять ему это предложение или нет.

Прозвище свое он скорее всего получил из-за того, что окружающие частенько его сравнивали с медведем, подразумевая его недюжинную силу и подвижность — кстати, и то, и другое легко угадывалось даже сейчас, хотя он просто стоял, изредка переминаясь с ноги на ногу или слегка поводя плечами. Но у Андрея при взгляде на этого человека почему то возникала ассоциация с пнем векового дуба. Приземист, кряжист, широк. Корчевать — развяжется пуп, рубить — здоровья не хватит, сжечь — замучаешься носить дрова.