Огнетушитель дьявола - Головачев Василий

Кузьма прошествовал на «пляж» гостиной, увидел ряд шезлонгов, пляжные диваны, матрацы, на которых сидели и лежали обнимающиеся и целующиеся молодые люди в нарядах, которым трудно было подобрать эпитеты, жены среди них не увидел, пересек гостиную (на него не обратили никакого внимания) и открыл дверь в спальню.

Это помещение тоже претерпело трансформацию, превратившись в круглый будуар с небольшим бассейном у стены. На огромной роскошной кровати, занимавшей чуть ли не всю спальню, удобно расположилась обнаженная парочка (Аля когда-то познакомила мужа с актером Милославовым и его подругой Соней — это были они) и, воркуя, пила вино из высоких зеленоватых бокалов. Больше всего Кузьму взбесило именно это невинное обстоятельство — бокалы, доставшиеся ему в наследство от прабабки Маши.

Он шагнул к смятой кровати, дал оплеуху актеру Милославову, так что тот выронил бокал (Кузьма успел его подхватить) и слетел на пол. Затем бросил ему одежду.

— Одевайтесь, и чтоб духу вашего здесь не было!

— Как ты смеешь?! — заикнулась было Соня.

Кузьма сдернул ее с кровати, шлепнул по голому заду и подтолкнул к двери.

— Вон!

После этого он вернулся в гостиную, выключил конформатор (гостиная приобрела вид бункера с голыми серыми стенами), затем эйдомузыкальную установку и в наступившей тишине сказал раздельно:

— Все вон!

Кто-то охнул, удивленно хихикнули девицы с невообразимо сложными прическами. Мужчина, обнимавший их, проворчал что-то насчет «узурпаторов, не имеющих никаких прав». Кузьма подошел к нему, рывком за воротник блузона поднял с дивана и толкнул к двери.

— Вон!

Мгновение все гости Алевтины немо взирали на вернувшегося хозяина, потом засуетились, стали собираться и потихоньку исчезать. Какой-то молодой «носитель творческой свободы» попытался было устроить революцию и даже снова включил музыку, но Кузьма без особых церемоний скрутил ему руку, довел до двери и вышвырнул на светящуюся дорожку паркового кольца. Остальные гости бузить и сопротивляться не решились.

Гостиная опустела. Кузьма заглянул в свой рабочий модуль (никого, слава богу!) и открыл дверь в мастерскую Алевтины. В лицо пахнуло сложным набором запахов: пот, духи, наркотический дым сигарет, ароматы выпитых напитков.

Жена была не одна. Двое блестящих от пота мужчин танцевали с ней, полуобнаженной, под медленную музыку «магической эротики», по очереди целуя Алю, прижимаясь к ней и сбрасывая с нее одежду. Еще двое мужчин и женщина смотрели на этот эротический спектакль блестящими глазами и молча курили тонкие и длинные черные кайфьяносы — запрещенные минздравом Земли сигареты, возбуждающие подкорку и вызывающие психическую аберрацию сознания.

Эра повальной «виртуализации» человечества прошла. Видеоигры, достигшие чуть ли не абсолютного совершенства, уводившие людей в виртуальные миры до полной потери чувства реального, сильно сократившие численность населения наименее развитых зон Земли, таких, как Северная Америка и Восточная Азия, канули в прошлое. Возвращалась эра биохимических стимуляторов и психоделитиков нового поколения, поражающих центральную нервную систему исподволь, медленно и неотвратимо, снижающих интеллект и создающих слой моральных уродов, готовых ради кайфа на все. Кузьма не раз слушал сообщения о распространении индустрии «химических» развлечений, от которой особенно страдали дети наиболее обеспеченных родителей, имеющих средства и не контролирующих досуг своих детей, но сам сталкивался с кайфьяносами впервые.

Стараясь не дышать, он выхватил у курящих сигареты и вытолкал мужчин за дверь. Вернулся, дал под зад женщине в псевдомехах, так что та взвизгнула, выключил музыку и одного за другим вышвырнул танцующих мужчин в коридор, не обращая внимания на оцепеневшую, обхватившую руками грудь жену.

Выгнав последних гостей, он вернулся в дом и принялся наводить порядок, придавать комнатам первоначальный вид и убирать мусор, призвав на помощь домового, который подключил к процессу юрких домашних уборщиков.

Квартира почти приобрела прежний идеальный вид, когда в гостиную вошла Алевтина, одетая в длинное облегающее платье, похожее на полупрозрачную, мерцающую зеленоватым светом, змеиную кожу.

— Тебе не кажется, что ты себе много позволяешь?

Кузьма молча рассматривал жену, красивую до умопомрачения, вызывающе женственную, уверенную в себе, и вдруг понял, что она ему абсолютно чужая!

Это не было откровением или озарением, они шли к этому состоянию достаточно долгое время, чтобы понять и принять отдаление душ, а затем и тел, и все же это было грустное открытие.

Алевтина занервничала, обеспокоенная его молчанием.

— Может быть, ты объяснишь, что происходит? — Она вдруг заметила синяки и царапины на его лице. — Что с тобой? Ты подрался?

Кузьма продолжал изучать лицо жены, находя в нем новые черточки: морщинки у припухлых губ, часто складывающихся в ироничную полуулыбку, тени под глазами, на дне которых прятался испуг. И одновременно агрессивное желание оправдаться. Интересно, найдет ли она довод, который заставит его перейти на ее сторону?

— Давай поговорим без обычных истерик, — сказал он наконец почти миролюбивым тоном. — Пора рубить этот затянувшийся узел. Время показало, что мы совершенно разные люди, а подстраиваться под твое настроение и «творческие поиски» я больше не хочу. Предлагаю мирно разойтись по разным квартирам.

— Ты нашел другую женщину, — утвердительно проговорила Алевтина, с интересом окинув его взглядом.

Кузьма вздрогнул. Раньше жена не обнаруживала такой прозорливости, но ведь и он не давал повода. А женская интуиция редко прогнозируема и срабатывает именно тогда, когда этого не ждешь.

— Я сыт по горло твоими друзьями и постоянными тусовками в моем доме. Если хочешь, чтобы мы жили вместе, измени образ жизни. Иначе…

— Что? — высокомерно приподняла брови Алевтина. — Иначе что?

— Мы расстанемся.

— Тебе не кажется, что ты ведешь себя как тупой мещанин?

Кузьма покачал головой, с сожалением глядя на изменившееся лицо жены.

— Зато ты ведешь себя как… — Он хотел добавить: «С кем из своих друзей ты еще не спала?» — но не стал этого делать. — Давай не будем опускаться до обывательской перепалки. Я сейчас отделю свой рабочий модуль от всей квартиры, сделаю отдельный вход, и ты сможешь заниматься в оставшейся части всем, чем угодно. Потом что-нибудь придумаем. Возможно, я переселюсь к родителям.

— Что же все-таки произошло? — полюбопытствовала Аля, отнюдь не огорошенная и не расстроенная решением мужа. — Ты же всегда терпел…

— Запасы терпения не вечны. Мы не любим друг друга, не стоит сохранять вид благополучной пары.

— И как же ты будешь жить без меня? Уже есть программа?

Кузьма невольно улыбнулся.

— А я уже давно живу без тебя, ты просто этого не замечаешь. Я ведь нужен тебе только в качестве фирменной этикетки: мальчики — это мой муж Кузя Ромашин, знаменитый ученый, он участвовал в экспедиции к центру Галактики, умеет петь, плясать и готовить барбекю. Кузя, покажи свое искусство.

— Ты болен, — поджала губы Аля. — Тебя надо лечить.

— Нельзя вылечить больного, который считает себя здоровым. Итак, Алевтина свет Венедиктовна, я могу считать, что мы мирно разошлись по сторонам?

— Ты не понимаешь, что делаешь.

— Наоборот, я наконец понял, что надо делать.

— Не пожалеешь?

— Вряд ли.

— А если я заставлю тебя изменить решение?

— Каким образом? — удивился Кузьма.

Алевтина приблизилась к нему, ступая по-особому соблазнительно и призывно, закинула ему руки за шею, прижалась всем телом, облизывая губы языком. Волна желания ударила в голову Кузьмы, закружила, заставила напрячься мужское естество, ощутить жар и упругую податливость прекрасной женской плоти. Он едва сдержался, чтобы не стиснуть ее в объятиях и не усыпать лицо и шею поцелуями, как делал всегда, когда она этого х о т е л а. Чувствуя, что теряет волю (все-таки у нее явно задатки колдуньи), Кузьма грубо отстранил Алю от себя, сделал шаг назад, сказал хрипло:

— Прием хорош, но однообразен. Кончим на этом.

В гостиную неожиданно вошел длинноволосый молодой человек в ярко-голубом унике с радужными просверками в паху и под мышками. Его Кузьма уже видел в компании с Алей, это был один из актеров Архангельского театра оперетты, где сейчас выступала Алевтина.

— Я немного опоздал, — сказал он с улыбкой, не здороваясь и не глядя на Кузьму. — Что у нас сегодня запланировано?

— У нас сегодня развод по-настоящему, — усмехнулся Кузьма. — И ты здесь лишний. Выйди и подожди в парке, пока не позовут.

Молодой человек с модной степенью небритости на лице мотнул головой, убирая волосы со лба, перевел взгляд на Кузьму, пожал плечами, снова повернулся к Алевтине: