Резец небесный (Операция «Испаньола») - Первушин Антон Иванович

Конь чёрного ногайца, как увидел Берза Дога, заржал. Чёрный ногаец проснулся и встал. Изо рта его ударило пламя, из ушей повалил дым. Вскочил он на своего коня и пустил его на Берза Дога.

Стали они драться. Дерутся и их кони. Огнем и мечом бился ногаец. Берза Дог уклонялся от ударов, а каждый его удар попадал в цель. Каждый укус коня ногайца срывал с коня Берза Дога по одной буйволиной шкуре. А каждый укус коня Берза Дога вырывал у коня ногайца по одной жиле. От грохота этой битвы птицы с небес попадали, звери к земле приникли. Шашкой искромсал Берза Дог ногайца и его коня. Бой, начатый утром, продолжался до вечера. Как только ногаец испустил дух, все покойники аула ожили. Трёх братьев – старика-воспитателя, кузнеца и пастуха – пригласили в аул и устроили большое веселье.

Так Берза Дог победил чёрного ногайца. Так победим и мы!^[59]

* * *

Мурат теперь не просто улыбался – он торжествовал. Иван Иванович проиграл этот спор. Аллюзии очевидны, сама сказка не подразумевает какого-либо двоякого толкования: шашки наголо и победа будет за нами!

«Да они же оба авантюристы, – вдруг с ужасом для себя понял Иван Иванович. – Что молодой, что старый. Им же не цели главное достичь с минимальными потерями – им же выпендриться надо, показать, что они круче всех! И президент ихний – „всенародно“ избранный на пожизненное правление – такой же! Ох, и доведут они нас до цугундера с такой-то политикой!»

– Хаким,^[60] – с безмерной почтительностью обратился Мурат к Чёрному Псу, – я вас правильно понял? Вы разрешаете мне и моим людям напасть на эту воинскую часть?

– Я лишь пересказал историю о битве Берза Дога с ногайцем, – ответствовал Чёрный Пёс.

Однако Мурату требовалось нечто большее, чем пересказ старинной легенды. Он продолжал вопросительно смотреть на Чёрного Пса, пока тот не добавил к уже сказанному:

– Каждый волен понимать эту историю по-своему, но я понимаю её так. Мы слишком долго были народом пастухов и ремесленников. Ногайцы топтали нашу землю, жгли наши аулы, выселяли нас на голод и смерть, а мы продолжали пасти коров и выковывать безделушки. Пора положить этому конец. Ногайцы должны быть повержены у своих собственных домов. Пришло время мести Берза Дога.

Мурат вскочил:

– Я и мои люди готовы принять бой с ногайцами. Мы выезжаем сегодня же.

Иван Иванович устало прикрылся рукой.

«Идиоты, – думал он. – Какие всё же идиоты…»

(В/ч 461-13 «бис», полуостров Рыбачий, сентябрь 1998 года)

День в воинской части 461-13"бис" начался, как и всегда, с утреннего построения и развода дежурных нарядов – в караул на «периметр», на кухню и хозработы. Лукашевич и Беленков заступили на охрану воздушных рубежей, засев с пачкой свежих газет в комнате под «вышкой».

Майор Громов обосновался в своём кабинете с видом на полосу и взялся наконец за написание годового отчёта, разбирая накопившиеся рапорты, представления к поощрениям и взысканиям. Дежурным по части в этот день был назначен капитан Никита Усачёв, а в домике контрольно-пропускного пункта расположились со всеми удобствами Женя Яровенко и рядовой второго года службы Митя Фатюхин. В общем, жизнь в воинской части 461-13"бис" протекала медленно и умиротворённо, и недавнее брожение, связанное с продолжительными невыплатами, вспоминалось как нечто нереальное, словно случившееся с кем-то другим, и даже смешное.

Митя и Женя играли в карты. Карты были старые, засаленные, изображённые на них картинки смутили бы и самого бывалого «жигало», но игра шла азартная, «на интерес», и на особенности колоды никто из участников не обращал внимания.

Женя побил туза, подсунутого Митей, козырной «шестёркой» и жизнерадостно захохотал:

– С тебя ещё полбанки, салага!

Митя, как мы помним, был рядовым второго года службы и на «салагу» обиделся. К тому же и проигрыш.

– Ты говори, да не заговаривайся, сержант, – предупредил он довольно агрессивно. – За базар и ответить можно.

– Можно, – легко согласился Яровенко. – Только стоит ли? Я раздаю.

Он собрал колоду и принялся её тасовать.

– Я тебе не салага, – продолжал заводиться Митя. – Я не сегодня-завтра дедом стану.

– У нас в части дедовщины нет! – заметил Женя. – Или ты считаешь иначе? – он вдруг бросил колоду и пристально посмотрел на Митю.

Митя осёкся. Он вспомнил, что Яровенко – детдомовец и шестой год в армии, что Громова он боготворит и всячески проводит политику майора на выдавление и строжайший запрет каких-либо «неуставных взаимоотношений». И проводит яростно, не считаясь ни с количеством назначенных внеочередных нарядов, ни с количеством выбитых зубов. Сам же по себе Женя был парень неплохой, вон недавно угощал настоящим виски на полную шару, и угощал всех, не выделяя ни «салаг», ни «черпаков», ни «дедов». Для него они (как и для майора Громова) были все равны – военнослужащие части 461-13"бис". Митя вспомнил всё это, подумал и притух.