СМЕРШ «попаданцев». «Зачистка» истории - Конторович Александр Сергеевич

Лампы ужасно громоздкие, типа — «советские микросхемы, самые большие в мире», с шестнадцатью ножками и двумя ручками. Для чего ручки? А для переноски. Потому что, увидев наши лампы, даже основатель лампового производства в России Бонч-Бруевич упал бы в обморок. Такие у нас получились громоздкие и неэстетичные внешне устройства. А что вы хотели, если вакуум приходится получать с помощью насосов от авиадвигателей, а потом добирать хитрым способом, выжигая в оставшейся атмосфере проволочки неизвестного мне химического состава, созданные «мисс Годдард», то есть Еленой. Но даже при этом вакуум недостаточно высокий и лампы работают не слишком стабильно и не очень долго. Однако работают и даже позволяют получить сравнительно устойчивую связь. Но вся эта работа подтвердила вывод моего начальника: на основе полученных теоретических и практических знаний авторитетно утверждаю — нет более затратного способа получения сексуального удовлетворения. Смех сквозь слезы, ага.

Но сейчас мы запускаем первую радиостанцию дальней связи. Такая комнатка, набитая лампами, керамическими конденсаторами и графитовыми сопротивлениями, насосиками для прокачки охлаждающей воды. Еще одну радиостанцию установили на нашем судне, а третий усилитель ушел в Россию, там его Артофу придется самому собирать по инструкции. Правда и комплект там немного другой — с подключением автобусной рации из будущего, а не нашей базовой, снятой с «Дугласа». Лампы, естественно, тоже самые совершенные — охлаждаемые не водой, а воздухом и «миниатюрные», с два кулака моих примерно.

Поглядывая на часы, переключаю муфту в рабочее положение. Посвистывая и поскрипывая, начинают вращаться насосы и генератор, булькает прокачиваемая вода. Осмотрев работающие механизмы, прикрываю дверь и надеваю наушники. Пока — из будущего. Но схему Голубинского я помню, так что телефонная трубка и сам телефон — на очереди. Легкое гудение в наушниках сигнализирует, что эта «ужасная паропанковская радиостанция», как назвал ее Дядя Саша, работает. Переключаю громоздкий тумблер на передачу и говорю в микрофон:

— Анта, адели, ута. Анта, адели, ута. Прием.

Не помню, где я выкопал эти слова. В «Аэлите» Толстого? Может быть… Но застряли они в моей памяти, и теперь вот стали позывными первой дальней радиопередачи в этом мире. Перебрасываю тумблер в положение «Прием» и жду. Сквозь треск и шорох до меня доноситься ослабленный расстоянием голос:

— …а в канале. Вас слышу. Прием.

— База в канале. Принял. Конец связи.

— Ура! Заработало! Всем налить! — Кричу, срывая наушники, и обнимаю стоящую рядом Елену. Ой, блин! Она на меня так посмотрела, словно тыщщу рублей отняла. Я инстинктивно сразу проверил, все ли у меня в карманах на месте…

Но даже этот взгляд не может испортить мне настроения. Удалось, все удалось. Теперь мы сможем оперативно получать голосовую информацию из любого уголка земли, где будут стоять вот такие комнаты.

Август 1798 года. НПЦ «Дакота»

Динго

Создание своей радиоэлектронной промышленности мы начали только в конце 1796 года. До этого, конечно, были какие-то телодвижения в этом направлении, но они носили подготовительный характер. При разработке первых радиоламп нам предстояло решить кучу проблем. Разумеется, вольфрам для нити накала мы взять нигде не могли. Более-менее приемлемым заменителем признали платину, благо ее хватало. Но это только начало. Самое сложное было получить вакуум, причем достаточно высокий, десять в минус пятой — минус шестой степени торра^[28].

Первый насос для откачки воздуха сделали сравнительно быстро, использовали один из компрессоров, снятых с самолета. Однако такое решение можно было рассматривать только как временное, учитывая, что запчастей и ремкомплектов к нему нет, да и не предвидится. Однако для первых опытов его хватало. В дальнейшем сделали полностью свой насос, фактически повторяющий систему Камовского, с которой каждый из нас сталкивался еще в школе. Только мы, разумеется, не крутили его за ручку, а сразу приспособили электропривод. Следующим этапом стала попытка соорудить паромасляный диффузионный насос, но, несмотря на относительную примитивность его конструкции, все уперлось в специальное масло. Уж как наши химики ни бились, ни кипятили, ни перегоняли имеющиеся у нас жидкости, ничего подходящего не получалось. При попытке понизить атмосферное давление любая из них начинала парить, сводя все усилия по откачке на нет. Еще одним вариантом рабочей жидкости диффузионника была ртуть, которой мы располагали в достаточном количестве, но связываться с этой отравой, по вполне понятным причинам, не хотелось.