Кольцо викинга - Грановский Антон

— Значит, его звали Торт?

— Да, — кивнул Кузьма. — Тамерланыч говорил, что у этого парня физиономия — как кремовый торт, который оставили под дождем.

— Неужели такой уродливый?

— Не то слово. Его будто рожей в кислоту макнули. — Кузьма передернул плечами.

— Что было дальше?

— Торт был с нами недели три, а потом сказал, что память начала к нему возвращаться. А еще спустя пару дней он ушел совсем. Вот так оно и было.

— С тех пор вы его не видели?

Кузьма покачал головой:

— Нет. Но Тамерланыч уверен, что когда-нибудь Торт вернется. Вернется, чтобы помочь нам.

Егор снова приложился к бутылке и сделал пару глотков. Потом еще пару. Кузьма посмотрел, как Егор пьет, и вдруг спросил:

— Ты алкаш?

Егор покачал головой:

— Нет. Просто я сбит с толку и расстроен. Ты открыл мне секрет, открою и я тебе. Несколько часов назад я сбежал из реанимационного отделения больницы.

— Ты сбежал из больницы? — удивился Кузьма.

— Да.

— А что с тобой случилось? Почему ты был в реанимации?

— В меня стреляли. Хирурги достали из меня две пули. Помнишь, ты рассказывал, что Торт долго не мог вспомнить, кто он такой?

— Ну.

— Со мной произошла та же история.

— И ты тоже не помнишь, кто ты такой?

Егор сдвинул брови, помолчал несколько секунд, потом ответил:

— Мне кажется, что какое-то воспоминание — возможно, самое главное — от меня ускользает.

— Вот оно как, — проговорил Кузьма. — Что ж, бывает.

Егор передал толстяку бутылку и задумчиво посмотрел на пляшущие языки огня. Ему снова показалось, что он вот-вот что-то вспомнит, но воспоминание опять ускользнуло от него, оставив после себя неуютное чувство пустоты.

— Так кто же ты такой? — спросил Кузьма.

Егор медленно повернул голову, посмотрел на бродягу хмурым взглядом и ответил:

— Я вервольф.

— Кто-кто?

— Оборотень. Так понятней?

Кузьма несколько секунд смотрел на Егора удивленным взглядом, не понимая, шутит тот или нет, потом улыбнулся и сказал:

— Ясно. Значит, ты умеешь превращаться в волка?

— Только когда полностью теряю над собой контроль.

— А что происходит, когда ты не полностью теряешь контроль?

— Я становлюсь сильнее. У меня обостряется зрение и обоняние, кости мои становятся крепче, а реакция лучше.

— Одним словом, ты превращаешься в супермена?

Егор улыбнулся:

— Я бы сказал — в доктора Хайда.

Кузьма хохотнул и осведомился:

— И давно это у тебя?

— С тех пор, как меня укусил оборотень в Эльстарском лесу.

— А что ты делал в этом лесу?

— Искал курительную трубку. Мне нужно собрать предметы, потерянные одним человеком.

— Зачем?

— Чтобы этот человек смог вернуться в нашу реальность.

— В нашу реальность? — Кузьма озадаченно нахмурился. — А сейчас он где?

— На границе миров, — ответил Егор. — Между жизнью и смертью.

— Между жизнью и смертью… — тихо повторил бродяга. — Вот оно что.

Егор взял бутылку, отхлебнул водки и закашлялся. Кузьма похлопал его по спине.

— Слушай, а давай ты меня укусишь, и я тоже стану оборотнем, — предложил он вдруг.

— Зачем тебе? — смахнув с ресниц выступившую слезу, спросил Егор.

— Я тоже хочу иметь сверхспособности. Может быть, они помогут мне разбогатеть.

— Если я тебя укушу — нас будет двое, — с улыбкой сказал Егор. — Два волка — это уже стая. А я предпочитаю охотиться в одиночку. Держи!

Егор протянул бутылку Кузьме. Пока тот пил, Волчок снова погрузился в размышления. Был еще один момент, который требовалось обмозговать. Егор отчетливо помнил момент схватки с человеком, которого звали Гинца. Он помнил, как сбил его с мотоцикла. И помнил, что уже секунду спустя бандит был на ногах, целый и невредимый. Более того, падая с мотоцикла, Гинца не только приземлился на ноги, но и успел выхватить пистолет.

Вспомнил Егор и то, как быстро умел бегать Гинца. Они пробежали несколько кварталов в бешеном темпе, а бандит после всей этой беготни и падения с мотоцикла дышал ровно и спокойно. Как такое возможно? Занятия спортом? Специальная подготовка?

Егор качнул головой: нет, сомнительно.

Тогда как?..

Бог весть.

Ему припомнилась еще одна деталь — татуировка на предплечье убийцы: бабочка и несколько цифр. Что это может означать? И главное — что за чертовщина происходила с лицом бандита? Волчок отлично помнил, как по этому лицу пробежало радужное сияние, а потом… Потом лицо стало терять форму — в буквальном смысле этого слова.

…Егор долго все это обдумывал, но так и не смог выдвинуть ни одной правдоподобной версии. Он вздохнул и качнул головой, прогоняя тяжелые мысли. Потом огляделся. Кузьма спал на расстеленном у костра матрасе, укрывшись газетами. Другие бродяги тоже спали, некоторые в коробках, другие — просто у костра.

Егор сделал еще один глоток, после чего поставил бутылку на землю, обхватил себя руками за плечи и закрыл глаза. Вскоре он задремал.

Проснулся Волчок от страшного грохота, резанувшего по ушам. Открыв глаза, Егор не сразу понял, что странный шум — это рев моторов. Он все еще был пьян, и пьян изрядно. По крайней мере, когда он взглянул на фары мотоциклов, фары эти закружились у него перед глазами сверкающей каруселью, и Волчка едва не стошнило.

— Байкеры-загонщики! — в ужасе крикнул Кузьма.

Вокруг завопили. Перепуганные бомжи выбрались из своих коробок и заметались по пустырю в свете мотоциклетных фар. Зрелище было сюрреалистическое.

Егор с силой потер пальцами виски. В голове ухал колокол. Накрапывающий дождь покалывал шею и лицо холодными иголками.

— Нам конец! — вопил кто-то.

— Они убьют нас!

Егор нащупал на земле бутылку с недопитой водкой, поднял ее и сделал пару глотков. Закашлялся, вытер рукавом куртки лицо и хрипло проговорил, обращаясь к оцепеневшему от ужаса Кузьме:

— Не бойся. Щас всех уделаем.

Он поставил бутылку на землю и попробовал подняться. Пространство перед лицом качнулось, ноги ослабли, и он снова рухнул на деревянный ящик.

— Дьявол… — прохрипел Волчок. — Кажется, я здорово надрался.

Пять или шесть мотоциклов образовали широкий круг и остановились. Еще два носились внутри круга, гоняя кричащих от ужаса бродяг.

Егор, морщась от шума, протер глаза костяшками пальцев и взглянул на байкеров. На мотоциклах сидели молодые, крепкие парни в кожаных «косухах». Один из них принялся палить по бродягам из пистолета — судя по всему, травматического.