Лайнер вампиров - Белянин Андрей Олегович

— Цветок Лилии сама ушла из жизни? — тронул меня за плечо Чмунк.

— Да, очень на то похоже, — устало кивнул я, беря с прикроватного столика торопливо исписанный лист бумаги. Это было классическое прощальное письмо, ставившее все точки над «i». Текст письма был несколько сух и грубоват, но вместе с тем прост и ясен, как чистосердечное признание.

«Я одна виновата во всём и потому умираю! Ещё до моего совершеннолетия моими друзьями стали семь братьев из маленького народа. Шестеро были дураками и неудачниками, но один, чьё имя останется покрытым тайной, стал моим любовником. Мне так нравилось ласкать его прекрасное тело, покрывая поцелуями и занимаясь страстным сексом во всех местах и позах. Я сумела уговорить его помочь мне избавиться от надоедливой мачехи. Она была старая сука и не давала мне карманных денег на подарки для любимого. Вместе с ним мы инсценировали „несчастный случай“. Я так же убедила его избавиться от глупых братьев, дабы бежать со мной за границу, заниматься наукой и жить там счастливо. Но, убив их, он вдруг понял, что не сможет нести такой груз на совести. Его благородное сердце не выдержало, и он взорвал свой дом вместе с собой. О мой дивный, несравненный, великий герой! Я не могу и не хочу жить без тебя. Всё, что мне принадлежало: дом, участок, акции и прочее движимое-недвижимое имущество, — завещаю передать в фонд „Моцареллио“ в италийской части Барбарии. Не вините никого, я всех прощаю! Будь проклят этот мир…»

Мне оставалось лишь набрать по телефону номер участка и доложить обо всём случившемся шефу. Он выслушал не перебивая, потом велел дождаться приезда «скорой помощи», сдать им тело, вновь опечатать дом и возвращаться в участок.

Солнце клонилось к закату, день прошёл быстро…

Когда подъехали медики, молодой санитар, ещё ни разу не спиливавший рогов, быстро осмотрел несчастную, дав команду двум помощникам погрузить труп на носилки. Чунгачмунку посветили специальным фонариком в глаз, потребовали вытянуть руки и коснуться пальцем кончика носа, сделали укол и, невзирая на вялый протест, тоже забрали с собой. У него явно было сотрясение мозга, да и рану на лбу следовало дезинфицировать и наложить на неё швы.

Когда все убрались и я наконец запер двери в пустой дом, повторно наклеив на косяк чёрно-оранжевую ленту с надписью «Опечатано», то вдруг почувствовал навалившуюся на плечи дикую усталость. Кое-как доплёлся до патрульной машины и ехал очень медленно, как побитая собака. Предсмертное письмо Белоснежки и та чашка, из которой она сделала последний глоток, лежали рядом на сиденье. В один день мне выпало задержать невинного, не спасти свидетелей, потерять напарника, не предотвратить преступления и не остановить доведённую до отчаяния девушку. Быть может, я излишне драматизирую, но общее состояние отнюдь не располагало к адекватному восприятию реальности. Мне было слишком плохо, более чем плохо…

Комиссар Жерар выслушал меня спокойно и не перебивая, дважды перечитал предсмертную записку Лили ля Флёр, понюхал чашку и демонстративно протянул мне ключи:

— Выпустите задержанного и извинитесь. Дело Белоснежки и её мачехи закрыто.

— Не всё так просто, — покачал я головой. — Да, признаю, господин Жюбер невиновен, и я сейчас же принесу ему свои извинения. Но кто-то же запер нас с Чмунком в доме за минуту до того, как произошёл взрыв.

— А если она просто захлопнулась на задвижку?

— Да, но… там ещё был мотороллер. Жёлтый, совсем новый. Стоял у забора, когда мы подъехали к ферме. Когда мы отъезжали после взрыва, я его уже не видел. Полагаю, на нём мог уехать преступник.

— А то, что мотороллер вместе с забором взрывной волной отшвырнуло в ближайшую канаву, вы не предполагаете? — повысил голос шеф. — Брадзинский, наше дело не предполагать, а знать! Вы были обязаны тщательным образом осмотреть место преступления, особенно после взрыва. А теперь по вашей вине мы незаконно продержали под арестом честного чёрта двенадцать часов, ваш напарник попал в больницу в первый же день службы и у нас на руках девять трупов вместо одного. Довольно самодеятельности! Впредь работаете строго по моим приказам.

— Я всё понимаю, комиссар, но…

— А я сказал — дело закрыто. — Он хлопнул ладонью по папке с делом. — Весь завтрашний день вы посвятите патрульно-постовой деятельности. Будете Учить детишек распознавать сигналы светофора и переводить старушек через улицы.