Небо Атлантиды (Операция «Форс-мажор») - Первушин Антон Иванович

Что, думаю, за ерунда? Антисоветчина какая-нибудь? А может, порнография? То-то мне дед многозначительно подмигивал. Оглянулся я украдкой на библиотекаршу, которая была по совместительству женой нашего начальника штаба, – вроде, не смотрит – и стал читать, заранее пуская слюну.

К большому моему сожалению, это оказалась не порнушка, а подробное жизнеописание лётчика Ивана Михайловича Таранова. Хоть и разочарован я был, но вскоре увлёкся и прочитал книгу от корки до корки.

Выяснил я следующее. Иван Таранов родился в 1877 году в семье нижегородского помещика. В начале XX века он был известным пивоваром и весьма состоятельным человеком. А в 1908 году Таранов вдруг занялся авиацией. Не откладывая дело в долгий ящик, отправился в Париж, прямиком в школу известного пилота-конструктора Анри Фармана. На пятой неделе обучения Таранову разрешили отделиться от земли, а на седьмой – устроили экзамен. Иван Михайлович успешно сдал его и получил свидетельство авиатора.

Летал он потом много и часто, участвовал в «показухах». Всех уж его полётов я не упомню, но вот 13 мая 1909 года Таранов на своём аэроплане побил рекорд продолжительности полёта с пассажиром, покрыв расстояние от Киева до Гатчины за 10 часов. Осенью 1909 года, когда его аэроплан потерпел аварию, Иван Михайлович оставил публичные выступления в воздухе и поселился в своем имении Тарановка. Однако в Первую мировую вернулся в строй и воевал в 8-й армии Юго-Западного фронта авиатором-разведчиком.

Потом на какое-то время выпал из поля зрения – вроде бы, оказался в немецком плену и был освобождён только после заключения Брестского мира. В 18-ом году Таранов появился в Петрограде и предложил свои услуги формирующейся Красной армии и персонально – товарищу Троцкому. Уже в августе красвоенлёт Таранов отправился в Поволжье в составе группы анархиста Акашева для организации фронтового штаба авиации Пятой армии. Там Таранов в первый и в последний раз в жизни совершил страшный поступок: он сознательно разбил доверенный ему самолёт «Фарман-30», за что едва не стал жертвой «революционного правосудия». Дело в том, что анархист Акашев распорядился бомбить городские кварталы Казани, захваченной противником. Таранов предпочёл устроить аварию при посадке, перевернулся, едва не погиб, потом отсидел три дня в «холодной» и выслушал много интересного от Акашева и его «штабных» дружков – а всё ради того, чтобы не участвовать в этой акции устрашения против собственных сограждан. В тот раз ему удалось оправдаться, и хотя Акашев так и остался при мнении, что Таранов – предатель, хитростью проникший в авиаотряд, Ивану Михайловичу даже выделили новый самолёт – старый и утлый «Вуазен», захваченный у поволжской Народной армии. На этой капризной машине он и пролетал всю войну, выполняя более привычные ему обязанности разведчика. За успехи на этом поприще товарищ Троцкий наградил Таранова золотым портсигаром с монограммой…

Одна примечательная деталь – в те времена атрибутика ВВС ещё не была утверждена и общепринята, а потому всякий разрисовывал фюзеляж, крылья и хвостовой киль в меру собственной испорченности. Таранов получил «Вуазен», на фюзеляже которого красовалось изображение медведя, а на крыльях – трёхцветные круги царской авиации. Круги закрасили сразу, намалевав поверх красные звёзды, а медведя Таранов сохранил: понравился ему чем-то этот символ, а никто в авиаотряде против него не возражал. Медведь – ещё ничего себе, другие рисовали на фюзеляжах и чертей, и мертвяков с косами, и голых баб.

В книге об Иване Таранове, которую мне подсунул «однояйцовый» дед, имелась иллюстрация, на которой «Вуазен» был изображён во всех подробностях. Медведь, скажу я вам, выглядел внушительно, и можно понять Таранова, который не решился стереть или закрасить хищника.

По окончании Гражданской войны Таранов демобилизовался из рядов Красной армии и вновь вернулся в своё имение. Однако в его доме уже поселилось правление колхоза, и он смог претендовать только на место механика при единственном колхозном тракторе, закупленном в Америке. Инициативная натура Ивана Михайловича тем не менее не давала ему уйти в тень, отказавшись от активной жизни. Он выписывал много популярных журналов и специальных изданий, увлёкся проблемами модернизации авиационной техники. При этом он понимал эту модернизацию в самом широком смысле, следя как за новейшими открытиями в области теоретической физики, так и за работами в области ракетостроения. Предложил ли он что-нибудь сам, история умалчивает, однако в архиве Таранова были позже обнаружены письма от Константина Циолковского и даже от Альберта Эйнштейна!