Мастер Исхода - Мазин Александр

– Хрен с тобой, – проворчал я. – Поступай как знаешь.

Мой новый друг предложил продать девочек в рабство. Когда он внес это предложение, я был шокирован. Но сейчас оно уже не казалось мне таким чудовищным. В альтернативе было совместное бегство от Маххаим. Три девушки (две из которых были, как выяснилось, беременны) и три младенца. Нас догонят через сутки максимум. Дальше – драка с четырьмя оборотнями и со стаей ящеров. Очевидный результат такого сражения – я приобщаюсь к большинству, а все остальные оказываются в лапах Маххаим. Рабство у добродушных аборигенов в сравнении с этой перспективой – истинное блаженство.

– А тебя самого не сцапают? – спросил я.

– С какой стати? Ты же меня купил.

– Ну смотри. Мишка вас проводит (джунгли есть джунгли) и даст знать, если Маххаим покинут свое капище.

– Договорились! – Говорков кивнул юным мамашам, и они отправились в поселок.

А я позвал Марфу.

Птичка была спокойна. Оборотни и их динозавры оставались по ту сторону реки. Ну и славно. Пусть Говорков делает свое дело, а я постараюсь, чтобы ему не мешали. Была у меня идейка насчет отвлекающего маневра. Вчера я заметил, что трава вокруг домов-«идолищ» довольно высокая, а дождика не было уже дней десять…

Реку мы форсировали легко. Крокодильчики нами не заинтересовались – мне даже не пришлось их «распугивать». Но едва мы с Лакомкой ступили на землю, как сверху пришел тревожный сигнал Марфы. Засада?

Лакомка покосилась на меня. Я кивнул, и она исчезла в зарослях. Ее задача – обнаружить противника и обойти его с фланга. Моя – сыграть роль приманки. Если понадобится. Я прислушался… Ничего. Либо оборотень (если он там один) умеет скрывать свое присутствие, либо я недостаточно чувствителен… Либо это не Маххаим. Марфа просто сообщила об опасности. Уточнить, что именно она увидела, я пока не мог.

Ветер стих, так что обоняние тоже было бесполезно. Оставалось ждать. И я решил ждать. Но не праздно. Присел на камушек спиной к джунглям, обернул палочку тетивой, натянул ее на лучок, кинул в ямку клок сухого мха и занялся добыванием огня. Через минуту мох занялся и пришла очередь камышинок. Еще несколько минут – и я поджег фитиль маленькой жировой лампы. Теперь я точно знал, что за мной наблюдают. Затылком чувствовал нехороший такой взгляд.

Однако нападать мой недоброжелатель не торопился. Видимо, мой безмятежный вид и демонстративное презрение к опасности произвели на него впечатление.

Я по-прежнему не мог понять, кто это. Зато с большой долей вероятности знал, что он – один. И отвлек я его качественно. Где же моя красавица?

Не очень громкий шум, отрывистый вяк и…

Нет, это был не оборотень. Обычный человек. Более того, я знал этого господина. Мы с ним встречались. Правда, тогда он был не один, а с группой поддержки. Мускулистый лысый битюг, предводитель пиратов. Помнится, я еще окрестил его Боцманом. Вид у Боцмана был слегка ошарашенный, хотя надо отдать должное Лакомке, уложила она его мордой в травку очень аккуратно. Практически без повреждений. Царапины на лысине – не в счет.

Я подошел, присел на корточки. Морской разбойник сделал попытку подняться, но лапа Лакомки, опущенная на шею Боцмана тянула на добрый центнер.

– Здравствуй, здравствуй, свин мордастый, – сказал я по-русски. – Мало тебе было морских приключений. Захотелось сухопутных, да?

– Убери ее, – просипел Боцман. По-своему, разумеется. – Я не нападу.

– Еще бы ты напал, – усмехнулся я. И мысленно попросил Лакомку освободить «тушку».

«Тушка» тут же села, отдуваясь и массируя примятую шею.

– А теперь, радость стервятников, будь любезен объяснить мне, как ты тут оказался и почему следил за мной, – сказал я веско. – И учти: моей подружке нравится твоя печень. Так что твой ответ должен быть достаточно интересным, чтобы я отказал ей в этом маленьком удовольствии.

– Я не понимаю тебя, странный человек, – сказал Боцман довольно хладнокровно. – Кажется, ты хочешь напугать меня смертью. Я не боюсь. Ты мог убить меня. Не убил. Почему?

– Понравился ты мне, – сообщил я Боцману с соответствующей ухмылкой. – Еще там, в море. – Много доброго мяса и совсем мало ума. В самый раз – тащить повозку.

– Я не упряжной раб! – совершенно искренне возмутился Боцман. Он даже сделал попытку вскочить на ноги, но Лакомка шлепнула его легонько, вернув к исходному состоянию.

– А на что ты еще годишься? – лениво поинтересовался я.