Еретик - Калбазов Константин

Щит, о котором всегда говорили как о друге, который непременно защитит в бою и который на деле являлся таковым, а сегодня уже не единожды спасал ему жизнь, вдруг стал помехой. Застрявший в нем тяжелый дротик делал его громоздким, а тот и сам по себе не был миниатюрным, стал неуклюжим, – теперь он не столько защищал своего владельца, сколько сковывал его движения. Томас просто стряхнул его с руки и, перехватив копье двумя руками, подбежал к орку, который бесновался от боли, так как его левая часть полыхала жарким огнем, – он даже не заметил человека, а тот, в свою очередь, коротко взмахнув, вогнал свое копье глубоко в орочью грудь. Движением, которым он сотни раз извлекал копье из туго набитого соломой чучела, Томас извлек из тела свое оружие и двинулся дальше.

Эффект от применения огнеметов оказался ошеломительным даже для Андрея, правда, он наблюдал его, уже будучи на левом фланге. Как только начался бой, ему уже не нужно было изображать из себя непоколебимый символ – люди уже и не смотрели в сторону холма, сосредоточившись на работе. То, что он наблюдал, не могло не порадовать. На каждую коробку орков пришелся удар сразу двух огнеметов, и использовали огнеметчики никак не меньше трети баллона, находящегося за спиной. В общем, если быть кратким, то первая из трех линий практически прекратила свое существование, остатки либо пали от арбалетных залпов, либо в панике бежали. Остальные, пока еще не подвергшиеся обстрелу, продолжали наступать.

Начала наступать, набирая скорость, и конница орков. Численность конницы сошедшихся противников была примерно одинакова, да вот только в планы Андрея никак не входило ломать строем строй. Может, потом, когда они их изрядно проредят, но не сразу. Вот еще.

Спрыгнув с коня, он устроился на тачанке, изготовленной специально для него, так как использовать пулемет с коня или с рук – это неоправданный перерасход невосполнимых боеприпасов. Нет, если припечет, то оно конечно, но сейчас в этом не было никакого смысла, а потому он в свое время заказал одну тачанку специально для себя. Удобно устроившись, Андрей пристроил пулемет и стал ждать, всматриваясь в поле боя и, в частности, отслеживая конницу орков, во весь опор несущуюся на них. Дружинники должны были справиться сами, но если что-то пойдет не так, то он был готов поддержать их огнем.

Орки приблизились уже на дистанцию в сотню метров, когда Новак решил, что пора, и подал сигнал. Выполняя команду своего сюзерена, заговорили и карабины дружинников, которые, выстроившись в две шеренги, так и не слезая с коней, начали расстреливать наступающих орков. Надо признать, что, будь здесь солдаты из мира, к которому принадлежал Андрей, то, скорее всего, такого эффекта достигнуто не было бы, но здесь были настоящие профессионалы, которые весьма серьезно подходили к изучению оружия и наиболее эффективному его использованию. Так что до позиций людей не добрался ни один из орков – все они были расстреляны еще на подходе, а до людей если и доскакали, то только лошади без седоков.

Фланг орков открыт для конной атаки. Но это опять-таки не входило в планы Андрея. Или, вернее, в него входила не совсем та конная атака, к которой привыкли в этом мире. Задача коней состояла только в том, чтобы как можно быстрее доставить стрелков к их новой позиции, но никак не в том, чтобы врубаться в строй пехоты. Во всяком случае, пока.

Наконец командующий орочьим войском понял, что битва проиграна. Над долиной разнесся сигнал трубы к отступлению. Услышав его, Андрей злорадно ухмыльнулся. Поздно. Слишком поздно.

Выдвинувшиеся вместе с конным отрядом тачанки со стрелками ПТР быстро развернулись на дистанции действительного огня, как бы это ни несуразно звучало для пневматики, предоставляя возможность стрелкам заняться своим делом. Едва тачанки прекратили качаться на рессорах, стрелки прильнули к окулярам прицелов, ловя в них командование орков, а затем послышались басовитые хлопки ружей-переростков.

Командир пикты, гебер, прошедший не одну кампанию и выигравший десятки схваток, пал одним из первых. Потом стрелки прошлись и по всему его штабу, расстреливая орков с запредельной дистанции. Так что команда к отступлению была последней командой, отданной общим руководством, так как уже через минуту от командования пикты не осталось ничего.

Все молча взирали на Всевластного. Сказать, что тот был в ярости, – это сильно преуменьшить то состояние, в котором он пребывал. Этот гырхов город никак не хотел сдаваться. По докладам офицеров, на стенах были замечены в большом количестве простолюдины, которые не то что не имели каких-либо доспехов, но и были вооружены кто чем придется. На воинов урукхай набрасывались с самыми обычными вилами, цепами и даже кухонными ножами. Мало того, при отбитии последнего штурма на стенах были замечены даже женщины и дети. В ход шло все – от стрел, клинков до обычных дубинок. Это было невероятно, но это было. Люди, слабые людишки, продолжали сопротивляться. Вот уже три недели армия Закурта топчется у стен их самого большого города, но не может сломить сопротивления его защитников.