Лунная соната для бластера - Серебряков Владимир

Я бы почесал в затылке, когда б не шлем.

— Забыл предупредить, — признался я. — Хотя что уж там… хорошо, ноги унесли тогда от карелов… но зачинать детей естественным путем я бы тебе теперь не советовал.

— А ты? — нетактично поинтересовалась моя спутница.

— А мне не грозит, — отозвался я. — Если я решу все же воспользоваться законным правом на воспроизводство, все необходимое давно уже лежит в холодном сейфе… в трех вообще-то сейфах разных клиник, для надежности. Моего участия и не требуется.

По молодости лет мне эта идея показалась разумной; уже позднее я сообразил, почему руководство Доминиона, столь озабоченное проблемой перенаселения, поддерживает частные банки спермы — большинство сдавших попросту забывает воспользоваться их содержимым.

Элис как-то странно промолчала, обернув ко мне слепое забрало шлема, пересеченное обсидиановым пунктиром обзорных камер.

— Да не грусти, — попытался я ее утешить. — Естественное зачатие уже давно не в моде. Все на предметном стекле, сразу бластулу на генсканирование, чуть что — в мусорник…

Ответа не последовало, но у меня сложилось четкое ощущение, что мне, как всегда, следовало промолчать в салфетку.

По левую руку показался провал на месте Отстойника — неровных очертаний яма, заполненная непроглядной тьмой, которую даже лучи убывающей Земли не могли пронзить до самого дна; только светилось в глубине что-то призрачно-голубое, словно отражалась в затекшей откуда-то смазке планета над головой, да просверкивали временами статические разряды.

Шлюзовые камеры Города располагались в историческом центре — то есть, по-нынешнему, в мертвой зоне между окраинными регами и административно-деловым диптауном. Единственное на Луне крупное поселение расширялось за последние десятилетия как бог на душу положит, без какого-либо плана — получил разрешение от муниципальных селенологов, и сверли хоть до посинения — отчего вышло, что первые подлунные полости превратились отнюдь не в приманку для туристов, каковых у нас почитай, что и не бывает, а в трущобы, соседствующие с приснопамятной Глюколовней, и не проглоченные ею только по брезгливости.

Возможно, если бы у лунарей имелась веская причина высовываться на поверхность, шлюзы не оказались бы заброшены, но получать лишнюю дозу излучения никому неохота, а делать снаружи попросту нечего. Любоваться Землей гораздо удобней через обзорные камеры. Выходили на поверхность только инспектора — проверять, нет ли утечек, — техники, когда приходил срок менять очередную антенну, да строители, возводящие очередной купол, но эпоха больших строек давно завершилась, и большинство горожан попросту не подозревает, где находятся шлюзы, если вообще догадывается, что Город возможно покинуть как-то иначе, чем баллистической капсулой или лифтом.

Я бы тоже считал, что луноходы — это сугубая принадлежность дальних куполов, но мне как-то пришлось разбираться с группой не в меру ушлых ребят, решивших основать собственный Дом. Среди их затей был и нелегальный извоз крупногабаритных грузов. С той поры я и помнил, что если на капсульном вокзале идет постоянная видеозапись, а пассажиров перед посадкой сканируют, то в шлюзах камер наблюдения нет вообще — когда строился этот блок, две стороны Города еще не срослись настолько плотно. Были, разумеется, затворы с программным контролем, связанные с глосом и ему подконтрольные, но это препятствие я мог обойти.

Наконец, из-за поворота показалась обширная лощина между ровными холмами куполов. Собственно, как раз дно ее и представляло собой изначальную поверхность Луны в этом месте, потому что между пузырями каменных покрышек скапливались отвалы вырубленной породы. Рядом со створами шлюзов возвышался навес для луноходов. Я загнал наш транспорт под рифленую крышу, с неудовольствием глянув на дырочки в ней, насверленные в художественном беспорядке кем-то из внешработников (любимая шутка — трагическим голосом долго рассказывать новичку, как пронзивший стальной лист метеорит угодил кому-то в скорлупу; я в первый раз купился). На самом деле за все двести лет, что навес стоял на этом месте, ни одного камушка в него так и не попало, да и вообще поставили его не на этот маловероятный случай, а чтобы техника не портилась под бешеным голым Солнцем, и от перепадов температуры за время долгих лунных дней.

Я выволок из багажника лунохода тяжелый ящик, и принялся один за другим извлекать из его теплоизолированного нутра снежно-белые кирпичи. Те дымились от прикосновения моих перчаток.