Новый стандарт - Юрин Денис

С тех пор, как он стал морроном, прошло много лет. Если быть абсолютно точным, то девятьсот девяносто семь, почти целое тысячелетие. Мир вокруг стал совсем другим: люди научились строить высотные дома и скоростные дороги, усовершенствовали технологии и само общество, но так и не смогли изменить свою природу, ими движили те же самые стремления и желания, что и тысячу лет назад. Современный разбойник, разъезжавший в шикарном энергомобиле, мало чем отличался от своего гарцующего на прекрасном скакуне предка, разве что кольчугу заменил бронежилет, а вместо громоздкого кистеня из-за пояса торчали миниатюрные рукояти пистолетов. Политики, как всегда, жаждали денег, а купцы изо всех сил рвались к власти, наемники убивали, нищие прозябали, жизнь шла своим чередом, постоянно ускоряясь и наращивая обороты. Дарка не удивляли быстрое развитие технологий и закостенелость, неизменность человеческой натуры, его ужасало другое: деградация морронов и медленное, постепенное ослабление клана, которое в конце концов непременно должно было завершиться распадом. Дарк чувствовал это и боялся предстоящей развязки. Не важно, наступит ли она уже завтра или через пару сотен лет. Нужно было как-то бороться, что-нибудь делать, но что?!

Тысячу лет назад все было просто. Коллективный Разум человечества, нематериальная субстанция, объединяющая мысли всех представителей расы, воскресил его и дал силы для борьбы, для защиты человеческой цивилизации от агрессии других рас. Рядом сразу же оказались те, кто помог ему освоиться с новой сутью, дали ответы на многие «почему?» и «зачем?» и объяснили ему, несмышленому, что добренький бог – покровитель слабых да убогих – существует лишь в воспаленном воображении темных, забитых людей. Коллективный разум заботится о человечестве в целом и не обращает внимания на тяготы иль стенания отдельных людей.

Сколько их было в ту пору? Десять, двадцать, от силы тридцать. Они воевали с эльфами, орками и прочими цивилизациями, уже давно безвозвратно канувшими в Лету. Именно благодаря их усилиям сейчас этот мир населяли люди, а другие расы ушли, вымерли…

Коллективный Разум воскрешал одного из десятка тысяч убитых людей, поддерживал его материальную оболочку от распада и наделял его энергией мыслей умерших. Моррон – не просто воскресший из праха и пепла, он носитель энергии падших собратьев, хранитель мыслей прошлых поколений, поэтому и способен слышать зов коллективного разума.

«Пока слышишь зов, бессмертен, как бог, а потом беспомощен и слаб, как обычный человек, – печально усмехнулся Дарк, доставая из портсигара еще одну сигарету. – Нет, что-то в этом мире точно не совершенно!»

На памяти Дарка были еще те времена, когда морроны гибли, как мухи, конечно же, не во время выполнения возложенной на их плечи миссии, а потом, в обыденной, скучной жизни, которую старцы в телах молодых людей пытались разнообразить пьяными драками по кабакам и поиском безрассудных приключений. Теперь же молодые легионеры берегли себя, были осторожны и боязливы, избегали опасностей и не ввязывались в рискованные затеи. Мысль о случайной, глупой смерти пугала их и заставляла просыпаться в холодном поту по ночам, в то время как Дарк и прочие «старики» смотрели на вопрос ухода из жизни спокойно, с невозмутимостью и безразличием постигших великое таинство бытия отшельников.

Самому ему уже доводилось умирать: один раз – будучи человеком, а два последующих – как моррону. Вопреки всем законам по какой-то непостижимой прихоти коллективного разума он воскресал. Впервые это случилось через триста лет после выполнения им кодвусийской миссии, он очнулся в совершенно другом мире, в другой эпохе. Долго не мог освоиться, но был счастлив снова дышать, есть, пить и наслаждаться пением птиц. Кому-то из его собратьев так же повезло, а кому-то и нет, они ушли навсегда и безвозвратно, их имена навеки занесены в историю клана, в почетную книгу Одиннадцатого легиона. Однако радость от чудесного воскрешения была недолгой, вскоре его снова захлестнула обыденность жизни.

«Мой организм молод и не подвержен старению, хотя и страдает от обычных недугов, а вот душа уже того, поистрепалась… – иногда размышлял Дарк в минуты затишья между постоянными погонями, розысками преступников и перестрелками. – Жизнь для меня ничего не значит, а на зов разума может откликнуться и другой». Не страх перед забвением, а непреклонный принцип солдата «Стоять до конца!» не давал Аламезу засунуть ствол револьвера в рот и нажать на спасительный курок.