Маг в законе. Том 1 - Олди Генри Лайон

Кофейный прямоугольник с золотым обрезом.

Лег перед Федором; выпятился шрифтом.

"Князь Шалва Теймуразович Джандиери; полуполковник в отставке."

– Ваш побег, голубчик… Впрочем, не ваш. Вы там, простите, хвостом случайным болтались. Побег госпожи Альтшуллер и этого… Пикового Валета лег пятном на мою репутацию. Ведь это я их на поселение переводил, под свою ответственность, вот и аукнулось. Ну, и еще кое-что, прежнее, о чем вам знать не обязательно. А я рад. Ей-богу, рад. Оказалось, быть частным лицом гораздо веселее. Это как брать и давать. Знаете, об этом есть у великого Шоты из Рустави?

И князь, зажмурившись, звучно продекламировал:

• – Расточая вдвое, втрое, расцветешь ты, как алоэ,
• Это древо вековое, чье в Эдеме бытие.
• Щедрость – власть, как власть закала. Где измена?
• Прочь бежала…

И Федор подавился липким кремом, когда понял – это он, Федюньша Сохач, вслух подвел итог сказанному:

• – …Что ты спрячешь, то пропало. Что ты отдал, то твое.

Сжалась крепкая ладонь на Федькином предплечье. Не от желания удержать, схватить – от удивления.

Новые искры сверкнули в бутылочных глазах князя.

– Голубчик! оказывается, у вас это так далеко зашло? И за такой короткий срок? А ну-ка, ну-ка, очень интересно… Давайте со мной на два голоса: мепета шиган сиухве, вит едемс алва ргулиа…

– Ухвса морчилобс ковели, – машинально продолжил парень, катая на языке чужие, гортанные слова, – игица, вин оргулиа.

– Сма-чама-дидад шесарго, деба ра саваргулиа?

– Расаца гасцем шения, рац ара-дакаргулиа…

– Превосходно! Натуральный месхетинец! Голубчик, вы обязательно, обязательно передайте госпоже Альтшуллер о нашей случайной встрече. Я бы с удовольствием поболтал с ней обо всем этом… как частное лицо. Исключительно как частное. Вы мне верите?

– Нет, – Федор допил сельтерскую и поставил стакан на стол. – Не верю. Играете вы со мной, ваша бдительность, как кот с мышью. Мало в острогах народу? не с кем и без Княгини поговорить? Зовите лучше городовых.

Откинулся князь Джандиери на спинку стула:

– Мало, голубчик. Крайне мало. А таких, как госпожа Альтшуллер, и вовсе единицы. Вы что, всерьез полагаете, будто всякий гнилой домушник или, извините великодушно, «фортач» – непременно маг? и непременно в законе?! Братец вы мой, да вам подобных – едва ли десять процентов от всей криминальной среды! Вы – редкость, исключение, а не правило!

Странно: даже при этой пылкой тираде лицо князя оставалось спокойным.

– Голубчик, наше замечательное законодательство просто-напросто вытеснило таких, как госпожа Альтшуллер, на обочину, в тень! Вместо понимания, изучения, лечения, наконец, или радикального вмешательства – резервация! Плохо контролируемая резервация! Вам удивительно это слышать от отставного полуполковника из «Варваров»? Так больше ни от кого вы и не услышите ничего, потому что никто в специфике дела и не разбирается! Ладно, что я вам буду пересказывать суть моего былого рапорта…

Встал князь.

Напомнил:

– Визитку не забудьте, голубчик.

И ушел, не оборачиваясь.

* * *

Как Федор до тех комнат меблированных, где актеры Московские Общедоступные квартировали, добрался – сам не помнил. Будто на веревке парня тянуло, да еще и совсем в другую сторону. Но добрался. Передал корзины кому надо; сдачу до копеечки. Выслушал, чего следует. И овощи дрянные уродились, и укроп некучеряв, и сливы в жмени мятые.

И меду непонятно зачем накупил.

Дурак ты, братец.

Кивнул Федор: да, дурак. Исправлюсь. А в голове другое: врал князь-легавый? правду сказал? как дальше быть?!

Кинулся Рашельку искать. Ушла, говорят актерки, а актеры поддакивают в терцию. Час назад ушла. Ей сегодня не играть. После вчерашнего успеха, когда Розалию Самуиловну без репетиций в спектакль ввели, в фарс ялтинского комедиографа Антоши Чехонте "Вишневая чайка", а Розалия Самуиловна весь зал в лежку уложила, сам генерал-губернатор чуть животик свой изрядный не надорвал – выходной у актрисы теперь.

Здоровье поправляет.

Заметался Федор по улице – что делать? кто виноват?! – тут веревка невидимая на шее и стянулась петлей.

Волочит парня по Севастополю прямиком на Графскую пристань.

И не захочешь идти, а ноги сами несут.

– Феденька! – слышит. – Феденька, скорее!..

Вон у пристани баркас рыбацкий полощется. На веслах греки хмурые: что ни грек – капитан. В смысле, норов капитанский. А посередке баркаса Княгиня рукой машет.