Ночной Дозор - Лукьяненко Сергей Васильевич

Что он сделал бы?

Бессмысленно останавливать мага, который начал этот путь.

Я шел к ВДНХ пешком. Я знал, где все будет происходить. Случайностей не бывает, когда ими управляют высшие маги. Неуклюжий «дом на ножках», спичечный коробок, поставленный на торец, — там Завулон проиграл бой за Светлану, там Гесер выявил и ввел в Инквизицию своего ставленника, попутно потренировав Светлану.

Центр силы для всей этой комбинации.

Третий раз.

Мне уже не хотелось ни есть, ни пить. Один раз я все-таки остановился, купил и выпил стаканчик кофе. Он был безвкусный, будто начисто лишенный кофеина. Люди стали расступаться с дороги, хоть я и шел в обычном мире. Напряжение магии вокруг росло.

Мне не скрыть своего приближения.

Но я и не хочу подкрадываться из засады.

Молодая беременная женщина шла осторожно, бережно. Я вздрогнул, когда увидел, что она улыбается. И чуть было не свернул, когда понял, что не рожденный еще ребенок тоже улыбается в своем крошечном и надежном мире.

Их Сила была подобна бледнорозовому пиону — большой цветок и еще не раскрывшийся шарик бутона. Я должен собрать все, что встретится мне на пути.

Без колебаний, без жалости.

Что-то происходило и в окружающем мире. Казалось, жара стала сильнее. Причем, сильнее каким-то отчаянным, судорожным рывком.

Не зря, наверное, Темные и Светлые маги все эти дни пытались развеять зной. Что-то случится. Я остановился, поднял голову, вглядываясь в небо сквозь сумрак.

Тонкие, свитые кольцами кружения.

Искры на горизонте.

Мгла на юго-востоке.

Ореол вокруг иглы Останкинской Башни.

Это будет странная ночь.

Я коснулся пробегающей девчушки и забрал ее нехитрую радость: пришедшего домой трезвым отца.

Словно обломок ветки шиповника, колючий и хрупкий.

Простите меня.

Когда я подошел к «дому на ножках», было почти одиннадцать вечера.

Последним, кого я коснулся, был пьяненький работяга, притулившийся к стене в подворотне. В той самой подворотне, где я впервые убил Темного. Он был почти невменяем. И счастлив.

Я взял и его Силу, Пыльный, заплеванный цветок подорожника, некрасивую грязно-бурую свечку.

И это Сила.

Переходя дорогу, я понял, что нахожусь здесь не один. Вызвав тень, я ушел в сумеречный мир.

Вокруг здания стояло оцепление.

Самое странное оцепление, какое мне доводилось видеть. Темные и Светлые — вперемешку. Я заметил Семена, кивнул и получил в ответ спокойный, чуть укоризненный взгляд. Тигренок, Медведь, Илья, Игнат…

Когда их всех вызвали? Пока я бродил по городу, собирая Силу? Не вышел отдых, ребята.

И Темные. Даже Алиса была здесь. На нее страшно было смотреть: лицо ведьмы походило на смятую и выправленную бумажную маску. Похоже, Завулон не лгал, говоря о наказании. Рядом с Алисой стоял Алишер, и, поймав его взгляд, я понял, что эти двое сойдутся в смертельной схватке. Может быть, не сейчас.

Но сойдутся непременно.

Я шагнул сквозь кольцо.

— Зона закрыта, — сказал Алишер.

— Зона закрыта, — эхом отозвалась Алиса.

— Я вправе.

Во мне было достаточно Силы, чтобы пройти и без разрешения. Остановить меня сейчас смогли бы лишь Великие Маги, но они были не здесь.

Но меня не стали останавливать. Значит, кто-то, Гесер или Завулон, а может быть, и оба шефа Дозоров приказали лишь предупредить меня.

— Удачи, — услышал я шепот вслед. Обернулся, поймал взгляд Тигренка. Кивнул.

Подъезд был пуст. И дом весь притих, как тогда, когда над Светланой кружил небывалых размеров вихрь инферно. Зло, которое она сама же и призвала на себя.

Я шел сквозь серую мглу. Пол под ногами глухо вздрагивал: здесь, в сумеречном мире, даже почва отзывалась на магию, даже тени человеческих зданий.

Люк на крышу оказался распахнут. Никто не собирался чинить мне даже малейших препятствий. Самое печальное, что я не знал, радоваться мне этому или огорчаться.

Я вышел из сумрака. Ни к чему, пожалуй. Сейчас ни к чему.

Я стал подниматься по лесенке.

Первым я увидел Максима.

Он стал совсем не таким, как прежде, этот спонтанный Светлый маг, дикарь, несколько лет убивавший адептов Тьмы. Может быть, с ним что-то сделали. А может быть, он изменился сам. Есть люди, из которых выходят идеальные палачи.

Максиму повезло. Он и стал палачом. Инквизитором. Тем, кто стоит над Светом и Тьмой, служит всем — и никому. Руки он держал скрещенными на груди, голова была чуть опущена. Что-то в нем было от Завулона, каким я его впервые увидел. А что-то — от Гесера. При моем появлении Максим чуть приподнял голову. Скользнул по мне прозрачным взглядом.

И опустил глаза.

Значит, я и впрямь допущен к происходящему.

В стороне замер Завулон. Он кутался в тонкий плащ и на мое появление не обратил ни малейшего внимания. Что я приду, он знал и так.

Гесер, Светлана и Егор стояли вместе. Вот они отреагировали на мое появление куда живее.

— Все-таки пришел? — спросил шеф.

Я кивнул. Я смотрел на Светлану. Она была в длинном белом платье, волосы распущены. В ее руке призрачным светом мерцал футляр — маленький, словно из-под броши или медальона, футляр белого сафьяна.

— Антон, ты знаешь, да? — крикнул Егор.

Вот кто из присутствующих был счастлив, так это он. В полной мере.

— Знаю, — ответил я. Подошел к нему. Взъерошил рукой волосы.

Его Сила была похожа на желтеющий цветок одуванчика.

Вот теперь, кажется, я собрал все, что мог.

— Под завязку? — спросил Гесер. — Антон, что ты собрался делать?

Я не ответил ему. Что-то меня настораживало. Что-то было не так.

Ах да! Почему-то не было Ольги.

Инструктаж уже проведен? Светлана знает, что ей предстоит.

— Мелок, — сказал я. — Маленький мелок, заточенный с обеих сторон. Им можно писать на чем угодно. Например, на Книге Судьбы. Зачеркивая прежние строки, вписывая новые.

— Антон, никому из присутствующих ты не откроешь ничего неожиданного, — спокойно сказал шеф.

— Разрешение дано? — спросил я.

Гесер посмотрел на Максима. Инквизитор, будто почувствовав его взгляд, поднял голову. Глухо сказал:

— Разрешение дано.

— Возражение со стороны Дневного Дозора, — скучно произнес Завулон.

— Отклоняется, — равнодушно ответил Максим. Вновь уронил голову на грудь.

— Великая Волшебница может взять мелок в руки, — сказал я. — Каждая строка в Книге Судьбы будет забирать частицу ее души. Забирать — и возвращать измененной. Судьбу человека можно изменить, лишь отдав собственную душу.