Рыцарский престол - Иванович Юрий

А тем временем сайшьюны опустились на верхушке самой большой башни, второго яруса, стали видимыми, и вставший ногами прямо на сиденье Виктор закричал максимально усиленным голосом:

– Да здравствует баронство Жармарини! Слава рыцарям! Победа будет за нами!!!

Хотя, когда он восклицал это, у него сердце кровью обливалось. Почти треть укреплений оказались разрушены, масса столичных домов тоже превратилась в руины, во многих местах бушевали пожары, всюду виднелись мечущиеся в панике люди и выделялись распростертые трупы, порой изуродованные взрывами до неузнаваемости.

Но явившуюся незнамо откуда помощь заметили. Переломный момент в битве осознали все без исключения, кто увидел невероятные взрывы в стане противника, а затем и огненный смерч, пронесшийся над передовой линией фронта. А потом узнали и своего молодого героя, высшего лорда-барона Виктора Алпейци. Его имя волной прокатилось по всем стенам, по полуразрушенному городу и эхом вернулось от реки Кобрь. Возродившаяся надежда с криком приветствий воспарила выше клубящегося дыма и звуковым диссонансом сошлась на верхушке башни с огромными шмелями.

– Ого, как народ радуется, – пробормотал Семен, присматриваясь к самым опасным для города холмам на пятикилометровой дистанции. – Ну и что там Люссия? Пора бы уже ей начинать.

Но первыми опять возобновили свои действия пушки. Они с утроенной силой продолжили обстрел города. Поэтому, пока сын раздавал указания Шабенам, Семен громовым голосом огласил в сторону города и стен:

– Всем в подвалы! Немедленно в укрытия! Никто не должен появляться на открытых пространствах до окончательной победы! Слушать Загребного!

Потом еще раз повторил свое воззвание. Подействовало. Прямо на глазах количество людей уменьшилось до минимума. Шабены к тому времени бросились уже вниз по лестницам башни предупреждать своих коллег и самим начинать контрдействия против ближайших врагов. А оба иномирца вновь взмыли в воздух, применяя тактику отвлечения огня на себя. Для этого они взяли резко на восток, набрали максимальную высоту и стали барражировать над дальними позициями противника. Понятно, что враг сосредоточил именно на них все свои огненные средства атаки. При этом совершенно не замечая, что падающие вниз снаряды наносят косвенный урон расположенным в том районе тыловым подразделениям. Именно из-за этого гибельного дождя тыловики не сумели организовать стрельбу по воздушным целям.

Волнение Семена по поводу долгого молчания любимой демонессы прервалось вспышками разрывающихся пушек на главной артиллерийской позиции противника. Вначале их разорвалось около десятка, еще штук двадцать пострадали от взрывных волн. Потом рвануло сразу несколько складов «подскока», на которых обозники копили подвозимые к позициям снаряды. А потом пушки стали рваться вперемежку со штабелями ящиков и одна за другой. Слишком подвели саниеровцев запасливость и желание как можно скорей сровнять Вадерлон с землей.

Стала понятна и задержка, с которой трияса начала действовать. Очевидно, что она высматривала, выбирала наилучшую позицию и рассчитывала последовательность своих действий. Тем более что самой ей опасаться разлетающихся осколков или шрапнели совершенно не следовало: смертельно опасные сталь и порох существовали лишь на человеческой стороне. И вскоре более половины невиданной на этих землях огнедышащей силы оказалось уничтожено.

К тому времени отвлечением внимания от стен воспользовались группки малочисленных Шабенов из числа защитников города. Под прикрытием и руководством союзников из империи Заря они выдвинулись далеко вперед и стали уничтожать амуницию карабинеров вместе с ружьями. Кое-где легко подрывали и одиночные пушки. Не стали отсиживаться на дальнем участка неба и выходцы с Земли. Снизившись до максимума и перейдя в режим невидимости, они на этот раз дважды прошлись над позициями саниеровцев, круша, взрывая и сжигая все подряд. Причем в существующем хаосе и дыму если духов и заметили вражеские Шабены, то правильно скоординировать заградительный огонь из ружей по низко, но быстро летящим целям вряд ли сумели бы при всем желании. Плюс ко всему вступило в действие прикрытие от Сапфирного Сияния. Все, кто оказывался на расстоянии сорока – пятидесяти метров от шмелей и имел в руках оружие, стали сжигаться в столбах зеленоватого пламени. Видимо, опасность для Загребного существовала немалая, раз неведомые силы настолько усилили, увеличили внешний периметр для охраны своего подопечного. Дикие вопли сгорающих заживо воинов, смертельные коконы, оставляющие после себя только одежду, вообще развеяли последние остатки мужества в стане противника.

Так что паника началась такая, что на раздающиеся с разных мест противоречивые приказы простые воины перестали реагировать совершенно. Теперь они, вылупив глаза, не разбирая дороги, разбегались в разные стороны, не желая глупо погибать от собственного оружия. Причем очень многие бежали в сторону осаждаемого города, бросали оружие, срывали с себя одежду и знаки различия и истерически выкрикивали, что сдаются. Вот практически с момента первого пленения очумевших от страха противников и пошло сражение за столицу баронства Жармарини к полному и тотальному завершению.

На третьем заходе Загребной метнулся на развороченное, усеянное обломками орудий плато между холмами и подхватил дрожащую от азарта демонессу.

Последний удар, завершая разгром врага, нанесла легкая кавалерия, по сигналу со стен вырвавшаяся как из самого города, так и в большинстве своем с дальних лесных массивов, расположенных на северо-востоке. Как оказалось, значительные резервы верховные правители все-таки догадались вывести за город и рассредоточить на громадных пространствах. И теперь самые скоростные тритии преследовали и уничтожали бросившего оружие и бегущего в жестокой панике противника.

Победа.

Правда, грустная и печальная. Потому как, только сайшьюны уселись на главной площади Вадерлона, к высшему лорду-барону Виктору Алпейци потянулись с докладами командиры укрепрайонов, старшины кварталов и его коллеги, командующие сводными полками баронства и личными тритиями. Потери оказались страшными. А отец с сыном все переглядывались между собой и не могли понять: что это за доклады? Почему именно Виктору? И куда подевались верховные лорды-бароны?

На вопрос о высших правителях ответил пятый по счету докладчик, один из весьма знаменитых своей доблестью и воинским искусством рыцарь, старый знакомый Загребного, один из лучших друзей Виктора, высший лорд-барон Рональд Страйский.