Последнее Правило Волшебника, или Исповедница. Книга 2 - Гудкайнд Терри

– Мне хотелось бы знать, как это тебе удалось создать тот другой мир по другую сторону небытия и отправить туда всех этих людей?

– Ну, – начал он, – я прочитал в книгах по оденической теории, что врата, которые создаются в процессе, способны разворачивать магические процессы, как при противодействии Огненной Цепи. Это подсказало мне идею.

Он достал из кармана кусок белой ткани.

– Видите это? Вот здесь упала капля чернил.

Зедд наклонился ближе.

– Ну и что?

Тогда Ричард развернул белую ткань.

– Смотрите, – сказал он, указывая на две точки на противоположных сторонах куска. – Когда ткань сложена, эти две точки касаются друг друга. Когда мы разворачиваем ее, они оказываются на противоположных сторонах куска ткани.

Сила Одена способна смещать бытие. В сущности, Оден – это кривизна в бытии, способная уничтожить Огненную Цепь и восстановить память. Так что, попросту говоря, я использовал силу Одена, чтобы создать слепок или новую копию этого мира. Оден направил тех людей через врата в тот самый другой мир, который фактически находился прямо здесь, на этом же самом месте. А затем, когда я выдернул меч из шкатулки и тем самым закрыл врата, этот другой мир оказался по другую сторону бытия – точно так же, как эта точка, которая в какой-то момент касалась оригинала, теперь находится на другом краю куска ткани.

– Ты хочешь сказать, – сказал Зедд, глубоко задумавшись и продолжая поглаживать подбородок, – что Оден создал врата, которые соединяли два разных места, чтобы позволить тем, кто хотел иметь мир без магии, сделать шаг через них, а затем разделил эти два мира навсегда.

– А ты сообразительный ученик, – поддразнивая его, заметил Ричард.

Зедд с силой хлопнул Ричарда по плечу.

Ричард сделал несколько шагов и опустил руку на плечо Верны.

– Именно Уоррен заронил в меня искру этой идеи. Это он сказал мне, что шкатулки Одена – врата, своего рода потайной ход через преисподнюю. Я бы не догадался сделать все это без Уоррена. Своим знанием он помог всем нам.

Со слезами на глазах Верна ласково погладила Ричарда по спине, выражая тем самым глубокую признательность.

Ричард приподнял амулет, который носил на шее, тот самый, который когда-то носил волшебник Барах.

– Этот амулет изображает танец со смертью. Это нечто гораздо большее, чем сражение на мечах или борьба за жизнь. Этот символ, помимо прочего, содержит то, что заставило меня отправиться в преисподнюю, в царство мертвых. Это часть того, что Барах намеревался донести до моего понимания.

Но этот амулет показывает еще и то, что заключительное движение танца со смертью, убийственный выпад, – необходимо при использовании шкатулок Одена.

Кэлен обняла его рукой.

– Ричард, ты сделал все, чтобы волшебник Барах гордился тобой.

– Ты сделал так, что мы все гордимся тобой, Ричард, – заметил Зедд.

Голубые глаза Никки искрились от счастья.

– Он действительно сделал это.

Зедд светился такой улыбкой, какой Ричард не видел у него уже долгое время. Это был прежний Зедд, дед Ричарда, его наставник и друг. Зедд продолжал со сдержанной гордостью:

– То, что пытались сделать древние волшебники, создавая великий барьер на юге, и то, что пытался делать я, как Первый волшебник, создавая границы, ты, Ричард, осуществил на самом деле.

Ты устранил угрозу того, что мы могли бы снова подвергнуться нападению, но сохранил и жизнь, как гарантию будущего. Все дети тех людей будут иметь возможность выучиться на ошибках своих родителей, и, вероятно, они выучатся, вырастут и будут выше того, чтобы выбрать ненависть к другим в качестве способа существования. Ты даровал им целый мир, чтобы изжить их ненависть к жизни, мир, который они могут погрузить в тысячелетия тьмы, но при этом дал еще и шанс будущим поколениям на то, чтобы возродить там человечество, которое с надеждой примет жизнь и благородство человеческого духа.

Ты даровал обоим мирам право на жизнь, и сделал это с помощью силы, но без участия ненависти.

Успокаивающий ветерок слегка трепал рыжие волосы Дженнсен, в то время как она всматривалась в витиеватую букву «Р», выгравированную на серебряной рукоятке ее ножа.

– Думаешь о своем брате? – спросил Том, подойдя к ней и выводя ее из плена воспоминаний.

Она улыбнулась мужу и обняла его одной рукой.

– Да, это радостные воспоминания.

– Ага, мне тоже не хватает Лорда Рала.

Он вытащил свой собственный нож, чтобы посмотреть на него. Это был близнец ножа Дженнсен. На нем тоже была витиеватая буква «Р», обозначавшая Дом Ралов. Том значительную часть своей еще недолгой, но уже осмысленной жизни был членом специального отряда, который нес тайную службу, охраняя Лорда Рала. Именно так он заслужил право носить этот нож.

Дженнсен прислонилась плечом к косяку дверного проема.

– Похоже, ты только тогда и проникся духом службы Лорду Ралу, когда отказался от всего, чтобы отправиться сюда, вместе со мной.

– Знаешь, – сказал он, улыбаясь и убирая нож обратно в чехол, – я все-таки предпочитаю новую жизнь с новой женой.

Она обняла его обеими руками.

– Ну да, именно так? – спросила она, поддразнивая его.

– И мне нравится моя новая фамилия, – добавил он. – Я уже наконец-то привык к ней. Знаешь, мне с ней даже удобнее.

Когда они поженились, Том принял ее родовое имя, Рал, с тем, чтобы они могли сохранить его в новом мире. Похоже, это было единственным способом сохранить память о человеке, даровавшем им эту новую жизнь. Иначе это имя просто исчезнет из их памяти.

Для Дженнсен было довольно странно, что множество людей уже не помнили то место, из которого они пришли, не помнили свой прежний мир. Это было именно так, как предупреждал Ричард. Заклинание Огненной Цепи отобрало их воспоминания, а пустые места в их памяти оказались замещены новыми воспоминаниями, новыми верованиями о том, кто они такие. Поскольку заклинание Огненной Цепи и загрязнение в нем относились к магии Ущерба, то оно воздействовало и на изначально лишенных дара людей, так что даже они непрерывно теряли остатки памяти о том, кем и чем они были.

По большей части магия стала всего лишь суеверием. Волшебники и волшебницы утратили всякую значимость. Они перекочевали в сказки, которые обычно рассказывают у костров, чтобы пугать окружающих, вызывая лишь добродушный смех. Драконы стали обитателями только фольклора. В этом мире не было никаких драконов.

Все магические способности постепенно увядали, затихая. Они гасились загрязнением от гармоний. День ото дня обладавшие даром становились все менее и менее сильными. В конечном счете они превратились в старых колдуний и колдунов, живущих вдали от людей в болотистых лесах, и большинство считали их попросту сумасшедшими.