Золотой ключ. Том 3 - Эллиот Кейт

Похоже на рецепт, только слова какие-то бессмысленные, а по краю листка идут непонятные значки и незнакомые буквы, сливающиеся в странный узор. Рохарио перевернул пергамент.

Здесь той же рукой кто-то, торопливо и часто зачеркивая, написал указ. Почерк был различимым, но каким-то неуверенным, словно человек нечасто брался за перо. Местами текст был испачкан кляксами, но по мере того как Рохарио разбирал написанное, по ею спине пробегал холодок предчувствия.

Да будет так: Палассо Грихальва, и только Палассо Грихальва, будет предоставлять наследнику любовницу — ту, которой он предложит Марриа до'Фантоме. Да будет так на все времена по указу герцога Алехандро, в соответствии с Пейнтраддо кисти Сарио Грихальва.

Матра Дольча! Ему удалось случайно наткнуться на документ, на многие столетия определивший необычные отношения между до'Веррада и Грихальва. Кто подготовил этот указ, Верховный иллюстратор или герцог? Или оба вместе? Союз иллюстратора и герцога. Рохарио вдруг вспомнил слова Беатрис, сказанные ею Элейне в Чассериайо:

"Не нужно иметь большой ум, чтобы заметить, какие в тебе произошли перемены между тем мгновением, когда ты сказала матери, что никогда не выйдешь за Фелиппо, и днем свадьбы, когда покорно стояла рядом с ним… Настаивай я на своем, они бы и меня сделали послушной, нарисовав картину! Только мужчины могут обладать Даром, но рожать Одаренных мальчиков в состоянии лишь женщины из рода Грихальва — и кто их отец, значения не имеет”.

Он сложил пергамент и спрятал его во внутренний карман сюртука, а потом полистал книгу, стараясь найти упоминания о Грихальва еще до того, как герцог Алехандро назначил Сарио Грихальву Верховным иллюстратором. Он нашел улику десятью страницами раньше — несколько предложений было вписано неразборчивым почерком между идеально ровными строчками писца, где описывался Совет, созванный герцогом Бальтраном, отцом Алехандро.

Верховный иллюстратор Сарагоса призвал герцога аннулировать охранную грамоту, выданную семье Грихальва, на основании возникших слухов о том, что вышеназванные Грихальва практикуют черную магию, дабы укрепить свое положение при дворе.

Матра Дольча!

Гулко прозвучали шаги на лестнице, ведущей к выходу из подвала. Рохарио с облегчением отвлекся от старых документов — однако его настроение моментально изменилось, когда он увидел вошедшего.

Маэссо Асема остановился рядом с Рохарио.

— Как странно видеть вас здесь, дон Рохарио, погруженного в работу. Оказывается, вы настоящий ученый. Вот уж не знал, что до'Веррада интересуются философскими проблемами.

Поскольку этот оскорбительный намек не допускал вежливого ответа, Рохарио лишь коротко кивнул. Он аккуратно закрыл книгу и сунул ее в общую стопку, как бы потеряв к ней интерес.

— Однако раз уж мы столь неожиданно встретились, я бы хотел поговорить с вами наедине.

Не желая устраивать сцену, Рохарио согласился. Они отошли к лестнице и остановились в коридоре, где гулял сквозняк.

— Возможно, вы удивлены, что я пришел сюда? — спросил Асема. — Я тоже интересуюсь архивами, дон Рохарио. Последние кусочки головоломки, которые должны наконец занять свои места.

В глазах Асемы таилось торжество, и Рохарио встревожился, особенно после того, — как прочитал о магии Грихальва. Моронно! Поверить в россказни людей, умерших триста лет назад! Холодный ветер подул со стороны лестницы. Рохарио поежился, молча дожидаясь, пока его собеседник снова заговорит.

— У меня нет никаких оснований любить до'Веррада. Более того, желать им чего-нибудь хорошего. Он пытается угрожать?

— В ваших собственных интересах, как и всех людей нашего положения, желать мира и процветания Тайра-Вирте.

— Конечно, дон Рохарио. Однако хочу напомнить вам — я стар, а пословица гласит: “Умирающий хорошо понимает, что по счетам портному ему платить не придется”.

— Мне жаль, что ваш брат умер, но я не имею к этому ни малейшего отношения — Вот тут я с вами совершенно не согласен — ведь вы до'Веррада. Впрочем, здесь возникает небольшая загвоздка. Вы действительно до'Веррада?

Это уже слишком!

— Вам следует быть осторожнее, — негромко, но сурово предупредил Рохарио, — когда вы говорите о моей благословленной матушке.

— Меня беспокоит вовсе не ваша мать. Речь идет о вашей бабушке.

Тут Рохарио расхохотался.