Черные сны - Корнев Павел Николаевич

Свернув с Красного проспекта за угол пятиэтажки, я прислонился к стене дома и сунул руку в карман. Черный микроавтобус все так же тихо проехал мимо вверх по проспекту, и у меня немного отлегло от сердца. Вроде не по мою душу. А то уже волноваться начал.

Заметив какое-то яркое пятно на стене дома, я поднял голову и хмыкнул – на уровне третьего этажа красный круг рассекала ломаная синяя молния. Слов не было, но и без того ясно, что здесь побывали активисты движения за права уродов – а точнее, самопровозглашенных измененных. И как, хотелось бы мне знать, они на такой высоте свое творение малевали? Неужели лестницу через полгорода тащили?

Возвращаться обратно на проспект я не стал и напрямик через дворы направился к общаге Патруля, в соседнем доме с которой жил Денис Селин.

По мере удаления от проспекта дома вокруг становились все обветшалее и частенько среди них темными остовами мелькали засыпанные снегом развалины. Уж не знаю, показалось ли мне это или нет, но на первый взгляд заброшенные здания выглядели так, будто их начали потихоньку растаскивать на строительные материалы. Что ж, рано или поздно это должно было произойти – руины точно никому в ближайшее время не понадобятся, а кирпич, шифер, оконные блоки и панели в хозяйстве завсегда сгодятся.

Снег хрустел под ногами, протоптанная местными обитателями узенькая тропинка виляла, то удаляясь, то приближаясь к обочине нерасчищенной дороги. За все время пути навстречу мне попалось человек десять – не так уж и много, даже делая скидку на довольно раннее утро. Хотя какое оно уже раннее? Рабочий день в самом разгаре. Откуда-то со дворов тянуло дымом, в прорубях на выходившей из бетонных труб речушке, несколько женщин полоскали белье. Ошивавшаяся поблизости ребятня скатывалась с некрутого склона берега на санках, кидалась снежками и была вполне довольна жизнью. В отличие от охранявшего женщин и детей старика с заткнутым за пояс топором – топтавшийся на месте дедок явно желал поскорее вернуться домой и пропустить стопочку-другую самогона. Для сугрева. Я бы и сам от чего-нибудь согревающего не отказался. Безалкогольного, само собой. Хотя…

Решив не рисковать и не выходить на лед речушки, я прошел до места, где она вновь ныряла в бетонную трубу, и направился к видневшейся из-за окрестных халуп общаге Патруля. Вон рядом уже и крыша дома, в котором обитает Селин, торчит. Тут идти всего ничего осталось. И это просто здорово – жрать охота сил нет. Скоро сам себя переваривать начну. Эх, жизнь моя, жестянка…

Железная дверь подъезда пятиэтажного жилого дома как обычно была приоткрыта, и я беспрепятственно попал внутрь. Дядя Вася – местный алкаш, притворявшийся, что выполняет роль консьержа, – уронил голову на руки, сложенные калачиком на стоявшем в его закутке столе, и преспокойно давил храпака. Видно, что-то совсем убойное употребил – раньше так рисковать своим теплым местечком он боялся, и хоть вечно был под мухой, но меру знал.

Только хмыкнув, я не стал его будить и взбежал на третий этаж. Точнее – на пролет между вторым и третьим этажом. Дальше подняться не успел: навстречу спускались два незнакомых парня в белых полушубках, пошитых из шкур серков. Простая связка: «белые полушубки – Патруль, Патруль – неприятности», рождалась в толком не проснувшемся мозгу непозволительно долго и в оборот патрульные взяли меня, особо не напрягаясь.

– Руки к солнцу, – скомандовал полноватый парень и перестал прятать за спиной руку с короткой дубинкой.

– Пасмурно сегодня, – ответил я, но руки все же приподнял – остановившийся на ступеньку выше напарника патрульный целился в меня из пистолета с предусмотрительно навернутым на дуло глушителем.

Сместившийся к перилам, чтобы не перекрывать линию стрельбы, толстяк быстро охлопал мои карманы и без труда обнаружил «Гюрзу» и финку. Убедившись в отсутствии других потенциально опасных для своего здоровья предметов, он легонько ткнул левой мне в подбородок. Удар у этого гада был поставлен на редкость хорошо – голову мотнуло, и я затылком врезался в стену.

– Слушай сюда. Сейчас спускаемся вниз и без фокусов: дернешься, сразу маслину в башку получишь, – предупредил переложивший в другую руку дубинку толстяк и для большей убедительности решил врезать второй раз. Теперь уже правой.

В голове у меня уже звенело, во рту стоял солено-металлический привкус крови, и снова подставляться под удар не хотелось совершенно. Я слегка отклонился и кулак угодил по скуле немного вскользь. И все равно в левом ухе зазвенело.