Профессия: ведьма - Громыко Ольга

Толпа разразилась бурными аплодисментами, хотя меч явно знавал лучшие времена – зазубренное, тупое лезвие проржавело насквозь, рукоять из драконьей кожи изрядно потерлась, и лишь драгоценный камень в оголовье все так же лучился ровным, благородным голубым светом.

Откровенно говоря, Наум мог бы вытащить из закромов своей сокровищницы приз и получше.

Я оглянулась на Лёна, чтобы сказать какую-нибудь колкость по поводу этого металлолома, но осеклась на полуслове. Глаза вампира жадно горели, он весь подался вперед, пожирая глазами меч.

– Лён! – Я дернула его за рукав. – Да очнись же!

– А? – Вампир оглянулся, скользнул по мне невидящим взглядом и снова уставился на меч. – Потом…

– Что значит – потом? – возмутилась я. – Опять надеешься, что я забуду?

Если вампир и собирался ответить, в чем я глубоко сомневалась, расслышать его мне бы все равно не удалось – на площади поднялся такой гвалт, что испуганные голуби вспорхнули с ограды и закружились высоко в небе. Перед королевским троном образовалась свалка – Наум развязал-таки заветный мешок; в нем оказалось мелкое серебро, которое монарх лениво, с оттенком презрения, начал бросать под ноги толпе.

Когда (довольно быстро) мешок опустел, Наум царственно взмахнул кружевным платочком, и тут же взвыли фанфары, знаменуя начало стрельбищ.

В правилах не было ничего сложного. Стрелки по очереди выкликались к линии, троекратно пристреливались (эти очки не засчитывались), потом стреляли всерьез и уступали место очередному претенденту. Первый же промах становился последним – лучник выбывал из стрельбищ. После каждого тура мишень относили на пять шагов, усложняя требования к стрелкам.

К моему восторгу, опозориться на пристрелке мне не удалось. Расхрабрившись, я пошла на зачет. Первыми пятью заходами я набрала шестнадцать очков из пятидесяти возможных и заслуженно возгордилась. Из почти двухсот претендентов рядом со мною осталось не больше четырех десятков. Мне везло как утопленнице. Стрелы вразнобой поражали разноцветную мишень, ни разу не приблизившись к центру ближе четверки. Самым трудным в стрельбе из тугого спортивного лука оказалось натянуть тетиву. Зрители умирали со смеху, когда я, присев и зажав лук между коленями, оттягивала гудящую жилу самыми немыслимыми способами. Выпущенная мною стрела летела по недопустимой с точки зрения науки зигзагообразной траектории. Временами казалось, что она, как бумеранг, развернулась и возвращается. Мальчишка, дежуривший у мишени, завидев меня у черты, падал ничком и закрывал голову руками. Мой лук и колчан проверяли и перепроверяли несколько раз, но результат был один – стрела неизменно находила мишень и вонзалась в нее под всевозможными углами.

Вал не ударил в грязь лицом – сорок девять очков. Остальные дышали ему в спину – 48, 47, 45. Лидировал Лён – раз за разом загоняя стрелу точнехонько в центр яблочка, вампир набрал пятьдесят очков. Каждый его выход к черте сопровождался громом оваций. Девочки, девушки, женщины, старухи и древние развалины посылали вампиру воздушные поцелуи, забрасывая букетами из поздних астр и лентами из кос. Поддавшись общему безумию, я кинула в Лёна огрызком пирожка, угодившим аккурат в раструб фанфары. Щеки герольда натужно побагровели, пирог вылетел из фанфары, свистнул выеденным нутром и расплылся по лбу Учителя, сидевшего на трибуне в составе судейской комиссии. Старый маг обернулся, поймал мой испуганный взгляд и грозно потряс указательным пальцем.

Лён поджал губы, сдерживая смешок. Вскинул лук, плавно оттянул тетиву и, почти не целясь, выпустил стрелу. Та летела красиво и неспешно, как лебедушка. Она впилась в центр десятки, рука не смогла бы вонзить ее точнее.

Как и положено, отсев начался уже с первого тура. После него ряды претендентов поредели втрое – многие участники, как и я, явились на стрельбища потехи ради.

Но к восьмому туру выяснилось, что и «достойнейшие из достойнейших» почему-то не горят желанием стать счастливыми обладателями приза. Я вполне разделяла их мнение – приз был не ахти, но победа ради славы тоже стоила борьбы. А тут… Участники вылетали один за другим. Их провожали ядовитыми смешками и глумливыми выкриками, перешедшими в возмущенный свист, когда признанный чемпион, эльф Лэриен, с изумительной меткостью насадил на стрелу совершенно посторонний кленовый лист, круживший в добром локте над мишенью.