Песни Петера Сьлядека - Олди Генри Лайон

Петер уедет, так и не сумев повидаться с этим человеком.

А на дворе будет играть снегом лютый месяц: не високосный, простой.

Вольница

• В том краю, где бирючу —
• Песни петь,
• В том раю, где палачу —
• Боль терпеть,
• В той земле, где соль сладка,
• В том аду,
• Где калят сковороду, —
• Пропаду.

• В том краю, где бирючи,
• В том раю, где палачи,
• В той земле, где соль – не соль,
• Ветра нет для парусов!

• В том углу, где пауки
• В кружевах,
• На балу, где дураки
• Треплют вальс,
• На своих, на девяти,
• На кругах,
• Прикажу свече: «Свети!» —
• И в бега.

• В том углу, где пауки,
• На балу, где дураки,
• На кругах, на виражах,
• Нету ножен для ножа!

• В тех местах, где явлен страх
• Во плоти,
• На распутье, на ветрах,
• На пути,
• Где течет огонь смолы
• По ножу,
• Хоть закуйте в кандалы —
• Ухожу.

• В тех местах, где явлен страх,
• На распутных на ветрах,
• Где каленая смола,
• Нет мне жизни в кандалах!

• По следам пускайте псов —
• Загрызу.
• Киньте белкой в колесо —
• Увезу,
• Колесо пущу с горы —
• Мчи быстрей!
• Вы могучи, вы хитры,
• Я хитрей.

• По следам пускайте псов,
• Киньте белкой в колесо, —
• Натяну я шкуру пса
• Да на обод колеса!

• Не боец, не чародей,
• Не герой, —
• Распоследний из людей,
• Под горой
• Отдышусь, хлебну вина:
• «Хорошо!»
• Поминай, не поминай, —
• Я пошел!

• Не боец, не чародей,
• Распоследний из людей,
• Под горой хлебну вина —
• Ухожу, ребята, на!..

Жестокий выбор Аники-воина

Сидя в углу, Петер терзался душевной смутой.

Против обыкновения, это не было связано с вечным спутником-голодом, назойливостью окружающих или с поиском места для ночлега. Привычные, знакомые поводы разбежались, оставив бродягу недоумевать. Его накормили, заказанные песни он честно отыграл, снискав одобрение слушателей, теперь из-под пальцев легко струилась умеренно фривольная мелодия без слов, которая всех вполне устраивала. О лютнисте, похоже, забыли – и слава Богу. С ночлегом также особых забот не предвиделось: хозяин не возражал, чтобы бродяга-музыкант скоротал ночь под закопченной, низко просевшей крышей кабака.

Смута Петера была совсем иного свойства. Он никак не мог уяснить, в какого рода заведении очутился. Кочуя с детства, Сьлядек посетил великое множество кабаков, таверен, харчевен, трактиров, шинков, тратторий, рестораций, ганделыков и колыб, Господним и людским промыслом назначенных для отдыха и увеселения брюха (а с помощью лютниста – уха и духа). Среди них встречались места вполне благопристойные и откровенно разбойничьи притоны, прибежища усталых путников и разудалые вертепы разврата, ханжески скромные трапезные при монастырях и оплоты бесшабашной вольницы, буянов всех мастей, где дым стоял коромыслом… Разное повидал на своем веку Петер Сьлядек, а вот сейчас находился в затруднении.

С чем соотнести кабак Хода Псоглавца, что торчал прыщом-анахоретом у перекрестка Вельмарского тракта с Пшецальским шляхом?!

– Мелкий порох для затравки, крупный – для зарядов…

– В железе, подлец! Сплошь! Ладно, беру панцерштехер…

– А расчет жалованья?

– По первому числу месяца до сражения…

Снаружи кабак более всего напоминал дубовый пенек с косым срезом крыши. Внутри дело обстояло так же: надежность без изысков. Крепкие скамьи из ясеня, мрачные столы-раскоряки; пять бочонков с успехом заменяли нехватку столов при наплыве народа. Занозистый потолок украшали два тележных колеса с укрепленными по ободу свечами. Дух еды, перегар хмельного, запах немытых тел шибает в нос. Снаружи истошно вопит свинья, не желая становиться ветчиной. Зато кормили здесь на убой, спаси и сохрани! Бродяге, например, достались крепыши-боровики с луком, тушенные в сметане, миска черного гороха со смальцем, а в придачу куриная нога неправдоподобных размеров, нашпигованная чесноком. Пальчики оближешь! Петер, собственно, и облизал. Праздник желудка спрыснула здоровенная кружка горячего клауварта с имбирем, отчего в голове возник приятный шум в соль-миноре. А народ вокруг жрал и пил всякое, редко повторяясь. Надо отдать должное Псоглавцу (вот ведь кличка, прости Господи!): кухня при внешнем убожестве заведения оказалась на высоте. Особым разнообразием отличалась выпивка: прославленная «зусмановка» на лавровом листе, ягодный «витрянчик», «Егерь Грозната» и его смуглые родичи из семьи крепчайших бальзамов, пенник, винцо – в холодном и горячем виде, с пряностями и без…