Креститель - Прозоров Александр

Он замер, увидев незнакомого воина без штанов, перевел вопрошающий взгляд на ведуна.

— Говори, — дал пленнику оголовьем меча промеж лопаток Олег.

— Колодцы от города с восточной стороны копаны, — понурил голову пленник. — Коли трубы перенять, град наш без воды останется.

Великий князь поднял голову к матерчатому потолку и довольно захохотал.

Поиски труб начали при большом стечении скучающих ополченцев и получивших свободу греческих невольников. Пришел даже обычно нелюдимый монах. Анастас, которому выдали атласные, но сильно потертые портки и развязали руки, бродил неуверенно вдоль берега, крутил головой:

— Не знаю, где-то здесь…

То ли и вправду точно не знал, то ли за ночь успокоился от первого страха и родной город предавать передумал.

Внезапно Владимир, быстро уставший наблюдать за этой маетой, оглянулся на воинов и громко провозгласил:

— Слышал я, бог христианский по силе всех иных превосходит! Так вот слушайте! Коли бог этот Корсунь мне ныне же отдаст… Я крещусь!

Все дружно обратили взгляды на город. Там на стенах столпилась изрядная толпа, с тревогой наблюдающая за поисками ратников, но сдаваться никто пока не спешил. Некоторые из бояр со смехом повторили зарок своего правителя — однако даже это ничего не изменило. Середин вздохнул и пошел к береговому откосу — искать ивовую лозу.

Лозоходством специально он никогда не занимался, но несколько раз по нужде методикой этой пользовался — и получалось. Но не всегда. Поэтому, выбравшись наверх с рогатиной из тонких веток, Олег никому ничего говорить не стал, а просто зажал ее в руках и мелкими шажками двинулся на север, пересекая все возможные линии, ведущие к городу с восточной стороны. Однако ратники, только что наблюдавшие за растерянным греком, почему-то все дружно повернулись к ведуну, тем самым жутко его нервируя.

Он прошел от откоса метров десять, когда кончик развилки вдруг полез вверх, словно зацепившись за невидимую нить. Еще два шага — лоза опустилась. Олег остановился, отступил назад — поднялась.

— Здесь… — тихо сказал он. — Здесь копайте.

— Ну! — послышался зычный голос великого князя. — Не слышали, что ведун мой молвил? Копайте, копайте!

Двое холопов с заступами немедленно взялись за работу, а Середин двинулся дальше, и метров через двадцать лоза опять потянулась кончиком вверх.

— И здесь… — топнул он ногой.

Олег отправился дальше, уйдя еще метров на триста, когда позади раздался радостный крик:

— Вода-а!!!

Ведун облегченно перевел дух, откинул ветку в сторону и пошел обратно.

— Вода! — послышался крик от второй ямы.

* * *

— …Когда русские перекрыли тайные водоводы к Херсонесу, базилевс, — склонив перед императором голову, докладывал Ираклий, — горожане размышляли всего час. А потом, не доводя себя до напрасных мук, они сдались…

— Дальше, — сохраняя внешнее спокойствие, кивнул Василий.

— Войдя в город, великий князь тут же призвал меня к себе и вежливо сообщил, что с нетерпением ждет свою невесту и никак не понимает, почему ее еще нет. Он сказал, что ждет ее в Корсуне… Прости, в Херсонесе… еще две недели — четырнадцать дней. Если она не приплывет, Владимир пойдет за ней прямо сюда. И сделает с Константинополем то же, что и с Корсунем.

— Как мыслишь, монах, — поджал губы правитель Византии, — он не лжет? Может, пугает попусту?

— Немало лет назад полоцкий князь отказал ему в руке своей дочери. Владимир пришел к Полоцку, город взял, отца и братьев Рогнети казнил, ее увел и женился, как хотел.

— Похоже, этот варвар умеет держать обещания, — потер шею базилевс. — У него много сил?

— Он привел под Херсонес сорок тысяч бронированной конницы, несколько тысяч варягов и сто ладей. Еще у него есть пятнадцать тысяч пленных легионеров, которые уже не раз бунтовали против империи и легко согласятся взять Константинополь в обмен на свободу. Но должен упредить, величайший, что киевский князь способен поднять в седло втрое более бояр, ибо на перехват Фоки он созывал ополчение токмо из южных княжеств.

— Ты не мог бы, Ираклий, сообщить мне хоть что-нибудь приятное? — попросил Василий.

— Да, могу, — тут же согласился монах. — Перед отъездом князь обмолвился, что ради брака с порфирородной Анной он готов принять крещение и даже просил прислать с ней поболее волхвов, как русские называют священников.