Путь меча - Олди Генри Лайон

Будем считать, что в нем я красивее.

При помощи разбуженного тем же ржанием Коса я облачился в нижнюю одежду, нацепил сверху панцирь, надел левую перчатку, наручи, подпоясался, затем набросил сверху марлотту, водрузил шлем-тюрбан и спустился вниз.

Единорог, пока я одевался, смирно лежал на столе и делал вид, что спит.

…Когда я подошел к коню, Демон У (так я решил называть черную бестию, независимо от первоначального имени), подозрительно скосил глаз в мою сторону и вздернул верхнюю губу.

Погоди, ты у меня сейчас посмеешься!..

— Благородная госпожа Юнъэр, правительница Мэйланя… — начал было конюх, но я отмахнулся от него и забрал поводья. Потом я подмигнул коню, потрепав его по морде, а когда возмущенный жеребец оскалился — сунул ему прямо в огнедышащую пасть правый кулак. Собственно, мог и левый сунуть, но решил не рисковать. Левые-то пальцы свои, а правые — Коблановы! Пусть перчатки и одинаковы…

Демон У, как и предполагалось, немедленно укусил меня за руку, и рука аль-Мутанабби произвела на него неизгладимое впечатление. Особенно когда я добавил ею же Демону по шее. Не то чтоб очень уж сильно, но весомо и обидно. Демон У задумчиво всхрапнул, уважительно покосился на чешуйчатый кулак, оглядел меня с ног до головы (вот когда я порадовался, что в доспехе!), еще раз всхрапнул — и я вскочил в седло со всей ловкостью, на которую был способен.

Конь заплясал подо мной, обалдевший конюх отскочил в сторону, но я слегка натянул поводья — и Демон У, к моему глубокому удивлению, тут же успокоился. Тогда я несильно повел коленями — и жеребец уверенной рысью направился в обход пруда.

Норов норовом, а вышколен Демон был замечательно.

Положительно, он начинал мне нравиться.

Как и я — ему. Зубы целы остались, вот пусть и радуется…

Привратник распахнул передо мной ворота, я улыбнулся ему и топору Ляо — последний оставил мою улыбку без внимания — и отправился на званую прогулку.

3

Когда я подскакал к воротам двора, услужливо распахнутым передо мной стражниками, Юнъэр Мэйланьская уже ехала ко мне навстречу. Ее белая лошадь была, по-моему, Сандуанской породы — после укрощения Демона мои куцые знания конских статей так и норовили вылезти наружу — а сама госпожа Юнъэр облачилась в атласные шаровары цвета заката, остроносые туфельки, расшитые бисером, и длиннополый фиолетовый халат с изображениями голенастых рубиновоглазых раконов.

Сегодня правительница выглядела совсем не так, как на незабвенном празднестве, и пусть образ Чин в костюме для верховой езды был довольно свеж в моей памяти, но я не мог не отметить редкую соблазнительность вдовой госпожи Юнъэр.

Ну что, отметил?

Отметил.

Как ты думаешь, Чэн-дурак, она этого не знает?

Разумеется, знает.

Ну и?..

Ну и не и.

…Спустя несколько минут мы чинно, по-семейному (о все ады Хракуташа!) ехали рука об руку прочь от дворца. Юнъэр мило улыбалась мне, воркуя о чем-то до невозможности светском, но я сразу понял, что она расстроена.

— Куда мы направляемся, благородная госпожа? — осведомился я с беззаботностью, стоившей мне седых волос.

Юнъэр махнула рукой куда-то в сторону восточной части города, где я еще не бывал. Впрочем, а где я бывал?!..

В молчании — после моего вопроса она больше не заговорила — мы проехали несколько кварталов; встреченные горожане почтительно кланялись нам, но не более того… и наконец я не выдержал.

— Простите мою назойливость, благородная госпожа, но сегодня мы явно в плохом настроении. Потому позвольте спросить вас: что могло огорчить правительницу процветающего Мэйланя в столь прекрасное утро?

Я попридержал Демона У, чтобы случайно не опередить белую кобылу Юнъэр.

— Вы, Высший Чэн, — коротко ответила Юнъэр Мэйланьская и посмотрела прямо в глаза.

Клянусь священным водоемом Шулмы, она умела заглядывать так глубоко (несмотря на лечение Обломка), что мне стало неловко — совершенно непонятно, с чего бы?!

— Я? В чем же я провинился, милостивая госпожа?! Вы только намекните мне — и я мигом заглажу мою вину!

— Попробуйте догадаться сами, — она слегка улыбнулась.

Эта тень улыбки свидетельствовала о том, что малую часть своей таинственной вины я, похоже, успел загладить — и я вздохнул с некоторым облегчением.

— Еще раз прошу простить вашего покорного слугу за его недогадливость — но все же я не в силах понять…

— Весь Мэйлань уже недели три твердит о нашей помолвке и будущей свадьбе, эмир Кабирский Дауд Абу-Салим прислал поздравление с вестовым соколом, которому нет цены ни в кабирских динарах, ни мэйланьских лянах, — она говорила потупившись, но с очаровательной твердостью. — Я слышу об этом ото всех, кроме вас, Высший Чэн! Я понимаю — политика не всегда в ладах с сердцем — но мне хотелось бы все же выслушать вас, как наследного вана Мэйланя и просто как Чэна Анкора, и в случае чего прекратить все эти досужие разговоры и… и…