Четвертое Правило Волшебника, или Храм Ветров - Гудкайнд Терри

Натан одобрил каждое платье и сказал портному, что купит их. Через час он, отобрав полдюжины нарядов, уже отсчитывал портному золотые монеты. Кларисса никогда раньше не видела такой кучи денег. Поистине Натан изменил ее жизнь.

— Я сделаю нужные изменения, милорд, и пришлю платья в Бриар Хауз. — Портной бросил взгляд на Клариссу. — Быть может, милорд желает, чтобы я оставил несколько платьев широкими, если госпожа носит ребенка нашего императора?

Натан махнул рукой.

— Нет. Я хочу, чтобы она выглядела наиболее выгодно. Я отдам перешить их, когда понадобится, или куплю другие.

С внезапным стыдом Кларисса осознала, что портной считает ее любовницей не только императора, но и Натана. Кольцо у нее в губе, хоть бы и золотое, говорило, что она не более чем рабыня. Рабыня, которая ничего не значит для императора, с ребенком она или без, с золотым кольцом или с серебряным.

Натан смело говорил всем, что он — полномочный представитель императора Джеганя, и люди наперебой кланялись ему. А Кларисса была просто собственностью, которую император разделил со своим доверенным человеком.

Косой взгляд портного открыл ей истину. В его глазах она была шлюхой. Может быть, шлюхой в прекрасном платье, может быть, шлюхой не по своей воле, но все равно шлюхой.

Только потому, что Натан не думал о ней так же, Кларисса не выбежала, оскорбленная, из лавки портного.

Справившись с этим порывом, Кларисса обругала себя. Это притворство, сказка, придуманная Натаном, чтобы уберечь ее и себя от опасности. Только благодаря этому их до сих пор не схватили. Осуждающие взгляды — такая малость по сравнению с тем, что Натан для нее сделал, и не слишком большая плата за уважение, с которым он к ней относился. Имеет значение только то, что думает о ней Натан.

Кроме того, Кларисса давно привыкла к неодобрительным взглядам: в лучшем случае в них сквозило сочувствие, а в худшем — презрение. Никто никогда не смотрел на нее с доброжелательностью. Ну и пусть эти люди думают, что хотят. Главное — что она делает важное дело ради человека, который этого стоит.

Кларисса вздернула подбородок и с важным видом направилась к двери. На улице их с Натаном ждал экипаж.

Когда они уходили, портной опять поклонился:

— Благодарю вас, магистр Рал. Я счастлив, что вы позволили мне моим скромным трудом услужить императору. Платья будут отправлены вам до утра, даю вам слово.

Натан небрежно махнул ему рукой.

В полутемной столовой Бриар Хауз Кларисса сидела за маленьким столиком напротив Натана и ловила на себе взгляды, которые украдкой бросали на нее служанки.

Кларисса села прямее и распрямила плечи, чтобы подчеркнуть грудь. Она рассудила, что в темноте никто не заметит, как при этом покраснело от смущения ее лицо.

Вино согрело ее, а жареная утка утолила наконец снедающий Клариссу голод. Слуги продолжали подавать новые блюда — домашнюю птицу, свинину, говядину, соусы и разнообразные гарниры. Не желая показаться обжорой, Кларисса попробовала всего понемногу и отодвинула тарелки.

Натан ел с аппетитом, но не жадно. Он наслаждался прекрасно приготовленными блюдами и хотел перепробовать все. Слуги порхали вокруг него, разрезая мясо, наливая соусы и заменяя тарелки, словно он был беспомощным. Натан похваливал их, давал указания и вообще вел себя как очень значительная персона.

Кларисса не сомневалась, что он и есть важная персона. Полномочный представитель императора; человек, которого никто не смеет одернуть. Все хотели, чтобы магистр Рал остался доволен. И если для этого нужно было оказывать внимание Клариссе, слуги оказывали его.

Когда их наконец проводили в комнаты и Натан закрыл дверь, Кларисса испытала огромное облегчение. Она устало опустилась в кресло, радуясь, что больше не надо изображать прекрасную даму — или прекрасную шлюху: она не была точно уверена, какая роль предпочтительнее. Она знала только одно: что счастлива оказаться подальше от чужих взглядов.

Натан обошел комнаты, осмотрел лепнину под потолком и дорогие ковры, закрывающие почти весь пол. Всюду стояли кушетки и кресла. В одной из комнат стояли два стола — письменный и обеденный. На письменном были аккуратно разложены листы бумаги, перья с серебряными ручками, чернильницы в золотой оправе.

В другой комнате стояла кровать. Кларисса никогда не видела такой кровати. Четыре резных столбика поддерживали атласный балдахин с золотыми узорами. Покрывало на кровати было под стать балдахину. Но больше всего Клариссу поразили размеры кровати — она занимала почти всю комнату.

— Хорошо, — сказал Натан, закончив осмотр. — Пожалуй, нам это подходит.

Кларисса хихикнула.

— Натан, король не постыдился бы ночевать в такой комнате.

Натан скривился:

— Возможно. Но я — больше, чем король. Я пророк.

Улыбка Клариссы сразу исчезла.

— Да, вы действительно больше, чем король.

Натан прошел вдоль стен и погасил почти все лампы, оставив только одну возле кровати и другую — у шкафа.

Потом он повернулся к Клариссе и махнул рукой в сторону двери:

— Я буду спать на кушетке. А ты забирайся в кровать.

— Я лягу на кушетке. Мне будет неудобно в такой кровати. Я простая женщина и не привыкла к роскоши. На кровати должны спать вы.

Натан потрепал ее по щеке.

— Привыкнешь. Бери кровать. Я не усну, зная, что такая красавица спит на кушетке. А я много странствовал, и такие вещи меня не смущают. — У двери он поклонился: — Спокойной ночи, моя дорогая, — начал закрывать дверь, но остановился. — Кларисса, я приношу извинения за те взгляды, которые тебе пришлось вынести, и за то, что люди могли о тебе подумать из-за моей истории.

Он действительно был истинным джентльменом.

— Вам незачем извиняться. Это было даже довольно забавно, будто я участвую в пьесе.

Натан засмеялся, и в его синих глазах вспыхнули искорки.

— Было забавно, не правда ли, заставить всех думать, что мы не те, кем являемся на самом деле?

— Спасибо вам за все, Натан. Благодаря вам сегодня я почувствовала себя красивой.

— Ты и так красива.

Кларисса улыбнулась:

— Это только из-за платья.

— Красота идет изнутри. — Он подмигнул ей. — Спи спокойно, Кларисса. Я поставил на двери магический щит, так что сюда никто не войдет. Ни о чем не тревожься; здесь ты в безопасности. — Он тихо закрыл дверь.

От вина Клариссе было жарко. Она прошлась по комнате, разглядывая обстановку, провела пальцами по серебряной инкрустации туалетного столика возле кровати, коснулась граненого стекла ламп. Потом погладила ладонью атласное покрывало и откинула его.