Имперские истории - Юрин Денис

Стоило мужикам сбрить бороды и вымыть нечесаные волосья, как открылись их скуластые, волевые лица. Темнота и обилие растительности на лице не дали Анри с первого взгляда распознать маскирующихся под овечек волков, бойцов, совмещающих в себе дисциплину солдат, опыт наемников, а также хитрость воров и дерзость разбойников. Отрядец был хоть куда, с таким не страшно идти в бой на любого противника, но в то же время с такими людьми нужно было вести себя чрезвычайно осторожно. Фламер не сомневался, что прозорливая Карина поручила сразу нескольким особо доверенным бойцам следить за ним и сообщать о каждом подозрительном шаге.

«О связи с Мартином придется на время забыть, а лучше всего вообще утопить коммуникационную сферу в болоте, спокойней будет, – решил Анри, поспешно облачаясь в необычайно тесную и доходившую ему лишь до пупка кольчугу. – Оружие держать наготове, язык за зубами, пить только воду и о борделях забыть, Неизвестно, как среагирует на их посещение облагодетельствовавшая меня баронесса. Кто знает, а вдруг у придворной шалуньи на мой счет какие-то особые виды заимелись? Девка она норовистая и пылкая, а природное сумасбродство по долгу службы иногда сдерживать приходится. Вдруг мысль нехорошая в ее красивенькую головку стрельнет, или, того хуже, рассудок ненароком перекосит?»

Мучаясь, седлая самую ретивую в отряде лошадь, которая, конечно же, как новичку, досталась ему, Анри не заметил, как отряд тронулся в путь. Грубый окрик и последовавшие за ним шуточки на тему «моряк и кобыла» разозлили ветерана и заставили даже обкусать правый ус. Однако Фламер взял в себя в руки, усмирил лошадь несильным, но ощутимым ударом кулака в бок, а затем вскочил в седло и присоединился к конвою.

Через полчаса, как и было запланировано, в ранний утренний час на пустынной развилке дорог произошла тайная встреча. К карете баронессы присоединился отряд сопровождения, и кортеж быстро направился на юг, увозя кого к славе, а кого к смерти.

История 8

Падение сокола

Знакомые лица кружились в огненном смерче: родители, близкие, когда-то знакомые, бывшие боевые товарищи и веселые подруги прошлых лет. Это были гномы, не люди; гномы, которые хоть раз встречались Пархавиэлю на жизненном пути: друзья и враги, доброжелатели и злопыхатели, скучные моралисты и бесшабашные шалопаи, честные и лживые, прямолинейные и двуличные, многострадальные неудачники и баловни судьбы; гномы, которые были совершенно разными, многие из них вообще не знали друг друга, но их объединяло одно – все они были мертвы.

Призраки, посетившие Зингершульцо во сне, о чем-то рассказывали, смеялись или упрекали, все обращались к нему и желали получить ответ. В ушах растерянного Пархавиэля одновременно звучало более сотни голосов, но они почему-то не сливались в бессмысленное месиво звуков. Гном слышал каждого и понимал, о чем шла речь.

Затем лица исчезли, огненный круговорот утих, и вернулось прежнее спокойствие. Зингершульцо увидел обычный сон: красивые женщины, питавшие к нему нежные чувства, ломящиеся под грузом яств столы, непременные драки с перепившими бузотерами и тощий кошель, из которого быстро исчезали последние гроши.

Внезапно снова налетел смерч. Невидимая сила вырвала Пархавиэля из-за праздничного стола и вместо того, чтобы поднять в воздух, стала, наоборот, вдавливать в землю. Перед глазами Зингершульцо, которого затягивало вниз, быстро мелькали сначала корни деревьев, затем разноцветные слои почвы, а потом и широкие пласты однородных каменных пород. Его неумолимо тянуло вниз, в подземелье, из которого он чуть менее года назад удачно выбрался.

Гном упал в огромный зал, Зал Пиршеств Махаканского Сообщества, притом так удачно, что мягко приземлился прямо за стол, на как будто специально оставленное для него место. Стол был огромен, длиною в несколько сотен человеческих шагов, и что поразительно: помещение было намного просторнее, чем в жизни, обилие яств поражало взор, а число накрытых столов возросло с пяти до необозримого множества. В зал, в котором обычно пировало не более двух-трех тысяч горняков, теперь умещался целый миллион веселящихся гномов.

Зингершульцо по привычке схватился за стоявшую перед ним кружку и жадно глотнул настоящего махаканского пива. Шквал восторженных выкриков, вызванный его появлением среди пировавших сородичей, постепенно затих. Соседи по столу стали наперебой о чем-то расспрашивать, хлопать по плечам, раздавать дружеские тумаки и предлагать попробовать изысканные блюда, приготавливаемые в небогатом продовольствием Махакане лишь по очень знаменательным празднествам. Оторвавшись от дочиста обглоданной свиной ножки и от регулярно пополняемой заботливыми соплеменниками пивной кружки, Пархавиэль наконец-то пробежался взглядом по лицам присутствующих. Все те же самые гномы, чьи физиономии кружились в огненном смерче.