Разбойник - Сальваторе Роберт

– Тогда, вероятно, Бог будет недоволен, увидев, что я взял… вот это, – сказал Брансен, протягивая девушке ожерелье, сорванное с шеи Олим.

Кадайль задохнулась от восторга, и ее глаза при свете звезд засверкали ярче драгоценных камней.

– Госпожа Кадайль, – заговорил Брансен. – Прекрасная Кадайль! Если ты намерена убедить меня, то шея принцессы из Делавала больше подходит для этого украшения, ты только понапрасну потратишь силы и время. Если Бог и создал красоту, достойную этого ожерелья, то это твоя красота.

Девушка подняла на него взгляд, но ничего не сказала.

Брансен осторожно шагнул вперед. Он чувствовал ее испуг, Кадайль даже слегка задрожала, но прохладный ночной ветер был в этом не повинен. Юноша приблизился к ней и приложил драгоценное ожерелье к стройной шейке. Ему пришлось обхватить Кадайль обеими руками и даже слегка наклониться вперед, чтобы заглянуть через плечо и справиться с застежкой.

Теплое дыхание коснулось его шеи, и Брансен, уже застегнув ожерелье, стоял неподвижно, наслаждаясь ароматом Кадайль. Наконец он отстранился, но не снял рук с ее плеч.

– Я не смогу его носить, – сказала Кадайль, но Брансен приложил к ее губам свой палец.

– Конечно, не сможешь, – согласился он. – Но ты можешь надевать его по ночам, тайком от всех. Лорд Прайди и принц Иеслник обязательно назначат за него награду, и когда это произойдет, ты скажешь, что нашла ожерелье на обочине дороги, и получишь деньги. Сделай это ради своей матери, если не хочешь потратить выкуп на себя.

– Я не могу.

– Можешь, – настаивал Брансен. – Я брошу рядом с тем дубом несколько монет, а ты скажешь, что там и нашла ожерелье. Эти глупцы поверят, что я мог обронить часть добычи.

– Но…

– А иначе куда же мне его девать? – прервал Брансен ее возражения. – Мне не нужны деньги, у меня есть кров над головой и вполне сносная пища.

– Тогда зачем ты отнимаешь деньги?

– Наверно, потому, что я принадлежу к тем немногим, кто таким образом поддерживает хорошую форму. Еще потому, что я знаю – лорд Прайди и другие аристократы живут в роскоши, а другие трудятся на их благо, даже умирают ради их выгоды.

Он хотел еще добавить, что это его забавляет, но счел более правильным утаить свой секрет.

– К тому же мне нравятся красивые вещи, – добавил Брансен, пристально глядя в глаза Кадайль и полностью завладев ее вниманием. – Но, по правде говоря, ожерелье бледнеет по сравнению с твоей красотой. Только благодаря тебе сияют эти самоцветы.

Девушка покраснела и попыталась отвести взгляд, но Брансен ей этого не позволил. Он осторожно обхватил ее лицо ладонями и повернул к себе. Брансен больше не мог противиться искушению ее красоты, ее аромата и теплого дыхания. Он наклонился и бережно прижался своими губами к ее рту.

К великому его изумлению, девушка не отпрянула. Напротив, ее руки обхватили его шею, и губы их сомкнулись.

Более восхитительного чувства Брансен не испытывал никогда в жизни.

Миновал прекрасный миг наслаждения, и Кадайль оттолкнула его от себя.

– Я не должна так поступать, – прошептала она, высвобождаясь из его объятий.

– Ох, а мне так хочется повторить этот опыт, – протянул Брансен, и Кадайль пришлось прикрыть рот рукой, чтобы не рассмеяться.

– Но мне правда хочется, – смущенно повторил он.

– А тебе приходилось целоваться раньше? Несколько мгновений Брансен вспоминал ощущения от поцелуя крестьянки во время дневной прогулки.

– Один раз меня поцеловали.

– Только один раз? – насмешливо спросила Кадайль. – Такого проказника?

– А сколько поцелуев Кадайль получила от мужчин? – в свою очередь поинтересовался Брансен.

Внезапно девушка стала очень серьезной.

– До этого случая я ни с кем не целовалась, – тихо ответила она.

У Брансена от волнения ослабели колени.

– Можно еще один поцелуй перед тем, как я уйду? – спросил он.

– Только один, и всего лишь поцелуй, а потом ты должен убраться восвояси, Разбойник.

Брансен стремительно рванулся вперед, но Кадайль вытянула руки, дав ему время успокоиться. А потом одарила долгим и нежным поцелуем.

Вкус ее губ сопровождал Брансена всю дорогу до монастыря, до его темной и грязной кельи.

Каллен испуганно закрыла рот рукой и чуть не лишилась чувств. Никогда в жизни не приходилось ей видеть такого роскошного произведения ювелирного искусства, как ожерелье, сияющее на шее Кадайль.