Лисий хвост или По наглой рыжей моське - Жданова Светлана

Тяжело вздохнув, я села и из своего угла, куда забилась после ухода Хельвина, спросила:

– Ты хоть рану чем обработал или поплевал и замотал?

– И чего рыжим не спится? Промыл и мазью намазал, – все же ответили мне. – Завтра Елна должна приехать.

– Ага. Завтра. А если ты до этого времени помрешь, что – опять я виновата окажусь?

– Еще как окажешься, – усмехнулся «больной», и у меня просто руки зачесались проверить, что там с его боевым ранением, попутно сделав побольнее. Рейвар, кажется, об этом подозревал и недоверчиво косился в мою сторону.

– Поэтому я хочу сразу обезопасить себя и убедиться, что ты точно помрешь! – Вот так-то! Я тоже умею зубки показывать. – И, между прочим, я даже отсюда чую, что рана загноилась. Хочешь, чтобы у тебя интоксикация произошла?

Рейвар нахмурился. А я занялась поиском своей рубашки. Где же она? Помню, вот здесь бросила… то есть положила, когда обернулась. Если уж приходится спать в одной палатке с этим ушастым соблазном, то надо максимально обезопасить себя. А отпускать меня Вареник не собирался – ради моей же сохранности, по его словам.

– Где же рубашка? – не найдя оной, начала возмущаться я. – Вот ворье, только, понимаешь, новой вещью разжилась – обязательно кто-то прикарманит!

– Я велел Хельвину ее сжечь. Это вещь Юстифы, нечего ей здесь делать.

– Да что ты в этом смыслишь? – разозлилась я, щеря клыки. – Она хвиса, она знает, как вещи надо хранить и стирать! Они же у нее ничем не пахнут, понимаешь? – Чуть успокоившись, я помяла лапками пол и горестно вздохнула: – Нашелся мне тут… Иван-царевич с лягушачьей кожей.

– Вот и сиди так, само пройдет.

Я уперлась и угрозами перекинуться без одежды, а потом надавать ему по рукам и разбудить весь лагерь, чтобы полюбовались на совратителя малолетних, добилась-таки своего. Точнее, хоть и не новой, но явно кипяченой накрахмаленной рубашки.

Нет, ну я ему удивляюсь! Сидит, губы побелели, челюсть от боли сводит, а все туда же – на ноги мои пялится.

Не меньше времени и ругани ушло на то, дабы раздеть самого Вареника, хотя могу поспорить на собственный хвост – процесс ему понравился. Сев и прислонившись спиной к своим тюкам, он, хоть и с недоверием, все же позволил мне осмотреть три болезненно вздувшиеся полосы, идущие от ключицы к груди. Та, что ближе к шее, опасений не вызывала и даже начала затягиваться, а вот две другие настораживали.

– Перекись есть?

На меня посмотрели, как на идиотку. Не то чтобы раньше он глядел на меня, как на умную, но сейчас в его взгляде было что-то… совсем уж нелестное.

– А чем вообще можно рану промыть?

С горем пополам мы нашли в его вещах небольшую бутыль с синеватой жидкостью. Обильно смочив ею тряпочку, я подсела поближе к Варенику и прижала ее к ранам.

Почти в ту же секунду меня грубо откинули. Сам же Рейвар нагнулся вперед и зашипел, как костер на пионера.

– Рей? – потирая ушибленную поясницу, села я рядом.

– Не называй меня так, – сквозь зубы прорычал он. – Добить все-таки решила? Надо было разбавить раствор водой, прежде чем использовать!

– Надо было предупредить.

– Прости, Лисавета, вечно забываю, что ты самого элементарного не знаешь.

Уел. Перестав заглядывать ему в лицо, я скромно сложила руки на коленях и отвела взгляд, пережидая грозу. Через пару минут он успокоился и тяжело откинулся на тюки. Лицо, кажется, стало еще бледнее, а губы припухли. Чисто вампир! Но, надо признать, чертовски привлекательный даже в таком измученном виде.

У меня самой слезы на глаза навернулись. Понимаю, что он сволочь, каких мало, к тому же лэй’тэ, готовый на все ради своей страны и своих полукровок. И моя жизнь по сравнению с его спокойствием – мелкая монетка. Нас разделяют разные миры и разные культуры. Понимаю я это! Но сердце все равно щемит, когда ему больно.

Пока он не заметил моей скорбной мины, я взяла еще одну тряпочку и просто смочила ее водой из фляжки. Под бдительным надзором стерла остатки жгучего снадобья с тела и раны и, смочив еще раз, накрыла плечо. Пусть корка от воды размягчается, а мне надо гной выпустить.

– Ты хоть имеешь представление о том, что собираешься делать?

– Конечно! – уверенно кивнула я, протирая небольшой кинжальчик разведенным раствором. Уточнять, что в основном я тренировалась на своих кошаках, не стала: меньше знает – крепче нервы.

Чуть приподнимая корочку, я выдавливала зловонную зеленовато-желтую жижу, тут же утирая ее влажной тряпкой. Мой кошак, уличный драчун, давно приучил не морщиться от подобных видов и запахов, у него как минимум раз в год бывает свищ, который приходится лечить его хозяйке. И ничего, кот подратый, конечно, но живой. Так что и этот выживет… надеюсь. Очень сильно и искренне.