Шестое Правило Волшебника, или Вера Падших (др. изд.) - Гудкайнд Терри

Энн смотрела на Кэлен глазами, полными слез. Снег сверкал в лучах холодного рассвета.

– Все не так, Кэлен. Просто тебе так кажется, потому что ты сейчас страдаешь.

– Все именно так, – отрезала Кэлен.

Губы Энн шевелились, но она не могла вымолвить ни слова.

Кэлен протянула руку ладонью вверх.

– Путевой дневник. Если ты думаешь, что я не сломаю этой женщине жизнь, ты ничего обо мне не знаешь. Она сестра, которая тоже помогает уничтожить мир. Если ты немедленно не отдашь мне дневник, она обречена.

– И чего ты хочешь этим добиться? – в отчаянии прошептала Энн.

– Это будет начало конца твоего назойливого вмешательства в жизнь народов Срединных Земель. В мою жизнь. В жизнь Ричарда. Это единственное, что я могу предпринять для начала. Впрочем, я могу еще убить вас обеих, и я близка к такому решению. А теперь дай сюда дневник.

Энн уставилась на потянутую руку, сморгнула слезы. Наконец она сняла варежку и достала из-за пояса маленькую книжицу. Мгновение она с благоговением смотрела на дневник, потом положила в ладонь Кэлен.

– Благой Создатель, – прошептала Энн. – Прости это несчастное страдающее дитя за то, что она сейчас сотворит.

Кэлен швырнула дневник в огонь.

Энн и сестра Алессандра, побледнев, смотрели на брошенную в костер книжицу.

Кэлен схватила меч Ричарда.

– Пора двигаться, Кара.

– Лошади готовы. Я как раз оседлала их, когда возникли эти две.

Кэлен выплеснула из котелка горячую воду, а Кара торопливо собрала вещи и побросала в седельные сумки.

Ни разу не оглянувшись на Энн с Алессандрой, Кэлен вскочила в седло. Они с Карой повернули лошадей и прорысили прочь, в снежную метель.

Глава28

Как только Кэлен с Карой, словно два духа мщения, растворились в белой мгле, Энн упала на колени и, сунув руки в огонь, выхватила путевой дневник.

– Аббатиса! – заверещала сестра Алессандра. – Вы обожжетесь!

Морщась от боли, Энн снова сунула руки в костер. Она скорее увидела, чем почувствовала, что драгоценная книжица у нее в руке.

Спасение дневника заняло несколько секунд, но из-за боли они показались вечностью.

Закусив губу, Энн откатилась в сторону. Тут же подбежала Алессандра с горстями снега в руках. Она положила снег на черные кровоточащие пальцы Энн и намертво зажатый в них дневник.

Когда холодный снег коснулся ожогов, Энн застонала. Алессандра взяла ее за запястья, глотая слезы.

– Аббатиса! Ох, аббатиса, не надо было! Ох, Энн! Ну почему ты не воспользовалась магией? Или хотя бы палкой!

Вопрос удивил аббатису. Она слишком боялась, что драгоценный путевой дневник сгорит, и думала лишь о том, чтобы поскорей вытащить его, пока не поздно. Впрочем, она действительно повела себя глупо. Это – из-за обвинений Кэлен.

– Сиди смирно, – велела сквозь слезы Алессандра. – Сиди смирно и дай мне взглянуть, что я смогу сделать. Все будет хорошо. Просто сиди смирно.

Энн сидела на снегу, ошеломленная болью и словами, все еще звеневшими у нее в голове, Алессандра лечила ей руки, но вылечить ей сердце сестра не могла.

– Она не права, – проговорила Алессандра, будто прочитав мысли Энн. – Она не права, аббатиса.

– Разве? – глухо спросила Энн. Режущая боль начала потихоньку стихать, сменившись неприятным покалыванием магии. – Разве, Алессандра?

– Да. Она знает далеко не так много, как думает. Она всего лишь дитя. Вряд ли она разменяла третий десяток. За такой срок люди и нос-то себе вытирать еще не могут научиться. – Энн понимала, что Алессандра просто болтает, говорит глупости из-за тревоги за путевой дневник, из-за боли, причиненной словами Кэлен. – Она всего лишь дитя, она ничего не понимает. Все не так просто. Гораздо сложней. Куда сложней, чем она думает.

Энн не была так в этом уверена. Все казалось ей мертвым. Пятьсот лет работы. Неужели все это – мартышкин труд, следование эгоистичным желаниям и глупой вере? Окажись она на месте Кэлен, не видела бы и она все в таком же свете?

На мысленном суде перед ней лежали бесчисленные горы трупов. Что она может сказать в свою защиту? У нее имелись тысячи ответов на обвинения Матери-Исповедницы, но сейчас все они казались пустыми. Как вообще она может оправдаться перед мертвецами?

– Ты – аббатиса сестер Света, – продолжала Алессандра, на мгновение прервав работу. – Кэлен должна была отдавать себе отчет, с кем разговаривает. Должна была проявить уважение. Она ничего во всем этом не понимает. Тут все гораздо сложней. Неизмеримо сложней. В конце концов, сестры Света выбирают себе аббатису не за красивые глаза. Как и Исповедницы не за красивые глаза выбирают Мать-Исповедницу.